- Не всем же выходить замуж за банкиров. В данный момент мы с Марго одиноки.

- Слушай, год назад у тебя собаки не было, - Денис обрадовался возможности перевести разговор на более безопасную тему. – Ты что, взяла взрослую?

- Да. Ей три года. Выпросила у одной бабы. Она уезжала жить в Америку, хотела ее в приют сдать. Марго сначала меня никак не признавала. А потом заболела, я ее выходила. Представляешь, с рук кормила, поила из соски. Теперь мы с ней как две сестрички.

- А что с ней было?

- Опухоль матки. Огромная. Операцию делали. Теперь она стерилизованная, ей легче живется, чем нам с тобой.

И хотя Денису было совсем не смешно, он все-таки засмеялся.

- Смех сквозь слезы, - констатировала Вера. – Колись, щелкунчик.

- Спасибо, что не щекотунчик.

Тут уж они расхохотались оба, на самом деле едва ли ни до слез, вспомнив русскую народную классификацию размеров мужского достоинства, которую Вера нашла как-то в интернете.

- Кстати, бармен – вот кто забодаище, - вполголоса поведала Вера.

- Проверила на деле? – ревниво осведомился Денис.

- Упаси боже! Жена его жаловалась.

- Жаловалась или хвасталась?

Напряжение ушло, словно они только вчера расстались. На секунду Денису стало невероятно жаль, что все сложилось именно так, а не иначе, что Вера уехала работать во Францию, и ничего у них не получилось. Стало жаль себя, да так, что захотелось заскулить и уткнуться в угловатое Верино плечо.

Нет, надо срочно взять себя в руки. Мужик он – или где?

- Да нет, Веруня, никаких особых проблем. Обычные притирки. Все через это проходят. Жил себе жил, не тужил, кум королю и сват министру, сам себе господин. А тут появляются рядышком чужие бзики и заморочки, не говоря уже о неприятных привычках и плохом настроении. И все это надо принимать как должное.

- Дурные привычки, дурное настроение... – Вера отодвинула пустую тарелку и вытерла салфеткой губы. – Знаешь, как Коко Шанель говорила?

- Как?

- Брак – это обмен дурным настроением днем и дурными запахами ночью. То ли еще будет лет через десять. Будете, ни сколько не стесняясь, рыгать, пукать, ходить в драных трусах только потому, что лень дырку зашить. А если кто и поворчит по этому поводу, то только для порядка, без всякого возмущения.

- Счастливые люди. Ну, кто доживает в браке до этого священного момента. Многие разводятся гораздо раньше. Я не имею в виду полное друг на друга наплевательство. Просто хорошая привычка, немножко здорового равнодушия и готовность принять чужие недостатки, как свои. Свой-то пук не раздражает и не возмущает.

Он говорил все это – то ли Вере, то ли себе самому. Сейчас ссора с Инной уже не казалась чем-то ужасным. Да и ссора ли это? Вряд ли. Так, досадная мелочь, которых еще столько впереди.

Или… не мелочь?

«Прекрати это!» – мысленно прикрикнул Денис и залпом допил остатки коньяка.

Вера едва заметно усмехнулась. Но он заметил.

- Вер, все это не стоит выеденного яйца. Даже рассказывать не хочется. Просто лезут в голову мысли всякие. А вдруг ошибся. А вдруг поторопился. А вдруг, а вдруг... Как Янка моя говорит, искушение.

- И правда, - кивнула Вера. – Знаешь, ты лучше ей не рассказывай, что встретил знакомую. Мало ли как она к этому отнесется.

Денис вспомнил совершенно неожиданные Инкины слова о девицах, зарабатывающих на жизнь одним местом, и подумал, что Вера права. Не стоит.

10. 9

Когда Андрей приехал в отделение милиции, его ждал малоприятный сюрприз. Он-то рассчитывал сразу поехать с Кречетовым на злополучное место, где обнаружил женщину, показать все – и забыть, как страшный сон. Во всяком случае, попытаться забыть. В конце концов, он-то здесь при чем? Ну, нашел он ее, ну, привез в больницу. Молодец, возьми с полки пирожок. Между прочим, его в милицию за штаны никто не тянул.