Усмехнувшись, дотронулся до противно ноющей, расцарапанной в кровь кожи на лице. Сучка! Все-таки сдержала свое обещание. И любой другой я бы это не спустил, да даже не позволил бы подумать, а ей…

И чего я такое вообще делаю?

Я же свихнулся совсем. Повернулся на этой стервозине. И мне бы домой идти, просто забить на чокнутую стерву, подумаешь, а я, как дебил последний, стоял посреди двора своего дома и набирал сообщение Ромычу.

Стоило только отправить сообщение, Ромыч тут же перезвонил.

— Что ты натворил? — не здороваясь, начал лучший друг.

— Ничего, ты можешь просто ей позвонить и уточнить, все ли с ней в порядке, без ненужных вопросов, — он меня сейчас бесил дико, да и не только сейчас, в принципе бесил с тех пор, как на стервочку глаз положил. И я умом, конечно, понимал, что у меня явные с башкой проблемы, но вот как-то мозг с остальными органами контачить не хотел совершенно.

— Жек, бля, я ж тебя урою, если…

— Да ничего я не сделал, пиццу она мне привезла, я лишнего ляпнул, она сорвалась и на развалюхе своей рванула, просто сделай то, что я прошу и отзвонись.

— Сомневаюсь, что было именно так. Какое-то слишком невероятное совпадение, не находишь? — он словно нарочно меня дразнил.

— Ты сделаешь или нет.

— Сделаю.

— Отзвонись потом.

— Посмотрим, — он скинул звонок прежде, чем я успел вставить хоть слово.

— Сука, — я заорал на весь двор.

Вновь коснувшись лица, я поморщился, зашипел от боли.

Сучка!

Языкастая, охреневшая по всем фронтам сучка. И послать бы ее нахер, ничего же в ней особенного, кроме языка длинного, а я не могу. Как последний дебил ищу ее общества. Это как вообще?

Да если хоть кто-то, хоть одна душонка прознает, что я, как последний идиот клинический, заплатил администратору пиццерии, чтобы она Ангела ко мне с последним заказом послала, я со стыда сгорю и, естественно, буду отрицать. Но ведь было же, было! И взятка, так называемая, была, и заказ, и имя вымышленное. Я ее увидеть хотел, одну, чтобы никого рядом. И она приехала. Такая маленькая, с растрепанными после шлема волосами и тремя коробками пиццы.

На кой хрен я заказал три коробки, спрашивается?

Стало смешно, просто смешно от собственной тупости. Отсмеявшись в голос, я направился к подъезду, поднялся на свой этаж и вошел в квартиру. Как ни странно, ни пиццы, ни коробок на полу не было. Зато был отец, стоявший посреди прихожей, в ожидании возвращения блудного сына.

— Не начинай, — предупредил я, скинув кроссовки, — я все равно ничего не скажу.

Не собирался я объясняться, подумаешь, девчонку привел, трагедия что ли. А то, что я девчонку эту на его паре целовал, так это она сама виновата, язык слишком длинный, укоротить бы. И ее укротить. Ведь получилось почти… Сам виноват, лишнего сболтнул, представил невовремя, что она вот так же Ромычу отвечает, ему отдается и стоны свои охренительные дарит… Представил и сорвался, понеслась душа в рай.

Да и отец невовремя вернулся. Хотя может и к лучшему оно.

— Жень, ты чего творишь, а? — устало спросил отец.

Ну вот зачем? К чему эти ненужные попытки завести разговор? Ничего ведь не случилось.

— Пап, я сказал, не начинай.

— Я пока и не начинал. Ты девочку зачем обидел? — он словно не слышал, или не хотел слышать.

— С чего ты взял, что я ее обидел?

— А разве нет?

— Нет.

— Тогда что это было? — настойчиво продолжал отец, а я начал терять терпение.

— Ролевые игры, блин, ой все.

Раздраженно махнув рукой, я поковылял в свою комнату. Не к месту заныло больное колено. Удивительно, а я ведь совсем о нем позабыл. Еще одна вспышка боли заставила меня стиснуть челюсти. Больно, сука, оказывается.