– Не только люди живут долго, мальчик мой, – грустно улыбнулась нарфалка. – А я смотрю ты меня узнал, или может, – она постучала указательным пальцем себе по виску, – внутренний друг подсказал.

– И то и то. Я видел записи «Геры», вы были в последнем составе её экипажа.

– Это был далеко не последний его состав, – произнесла Кара тихим голосом и, заметив вопросительно-непонимающий взгляд Алексея, добавила: – Давайте присядем, а то я далеко не так молода, как в годы путешествия с твоим предком, да и набегалась за сегодня.

Крамов понимающе кивнул и, дождавшись, пока женщина поудобнее расположиться за столом, уселся на свое прежне место.

– Если не против, то продолжим на торкленском, думаю для вас это не проблема, а мне привычнее.

– Не против.

– Хорошо.

Она вопросительно посмотрела на сидевшего все это время молча Наила и тот, недовольно поморщившись, достал откуда-то из-под стола небольшую украшенную причудливой резьбой коробочку, из которой на стол была выложена длинная тонкая изогнутая на конце трубка и пенал с десятком темно-коричневых горошин. Вложив в изгиб трубки одну из горошин специальными щипчиками, он поджог её быстро раскалившейся на кончике серебряной палочкой и протянул нарфалке.

– Простите уж старуху и её маленькие удовольствия в конце жизни, – сказала та, затягиваясь и выпуская в сторону сизые колечки дыма. – А теперь, господин Крамов, вернемся к нашему разговору и обсуждению предложения этого глупого свилтра6.

В глазах тхала протаяли огоньки едва сдерживаемого гнева, кончик рога потемнел, но он, скрежетнув зубами, тактично промолчал, а Эланд-ан сделала вид, что не увидела брошенного в её сторону злого взгляда, хотя Алексей заметил, как ехидно дернулись вверх уголки её тонких губ.

– Итак, что ты знаешь о последнем полете «Геры»?

– Очень мало, – честно ответил Крамов. – По сути, прадед просто воспользовался своим положением, взял корабль и отправился в свободный поиск. Я как-то пытался узнать по своим каналам, но даже моего уровня допуска на это не хватило. Единственно, мать как-то сказала: «Он просто захотел расставить все точки над «И»». В смысле, узнать ответы на какие-то мучавшие его вопросы.

– Я знаю эту поговорку, мальчик мой, – нарфалка выпустила в потолок тонкую струйку дыма. – Капитан часто её повторял в нашу последнюю встречу, – она прикрыла глаза. – Как сейчас помню, в тот день как раз зацвели талрины….

Эланд-ан подошла к краю стены и, опершись руками о холодные камни, окинула взглядом начавшую уже просыпаться от зимнего сна Лирнейскую долину. Зимы в этих местах практически небывало, скорее просто сезон холодов, однако в этом году погода порадовала даже несколькими обильными снегопадами и поэтому появившиеся на небольших прогалинах ярко-красные цветы талринов напоминали расплескавшиеся по снегу капли крови. На миг перед внутренним взором всплыла картинка идущих на штурм неприступных стен кардов, чьи ряды редели на глазах под очередями пулеметов, но продолжали свое упорное движение вперед… Взгляд невольно скользнул вправо…Пришлось поддержать орудием скрабера с того холма… Нарфалка вздохнула и взмахнула рукой перед лицом, словно отгоняя нахлынувшие воспоминания. Прошло почти два ракуна с тех пор, как пала крепость Вершителей, но иногда кажется, что это было всего лишь пару циклов7 назад. Впрочем, с тех пор многое изменилось, и уцелевшая крепость сперва стала тюрьмой для её бывших обитателей, а затем как-то незаметно для всех превратилась в Хонтайский Технологический Университет, где первыми преподавателями были содержавшиеся там в плену иноры. Сим заведением она является и до сих пор, одновременно сохранив и тайную для многих функцию пространственной станции наблюдения, а еще бывшая крепость стала её новым домом…на долгие годы. Ссылка иль наказание, за то, что пошла своим путем, поддержала того, кого посчитала нужным, помогла разрушить плетение, изменить его структуру… Эланд грустно улыбнулась, подумав, что даже спустя столько времени в её душе нет сожаления, а лишь одна уверенность в правильности выбранного пути. В конце концов, именно благодаря её действиям на Энгмаре наконец воцарился пусть и хрупкий, но мир, а развитие цивилизации стремительно двинулось вперед, позволив за какие-то местные сто лет войти в век пара и массового производства.