О Господи! Откуда я это знаю… откуда? И перед глазами буквы мелькают и страницы переворачиваются. Я поднималась по узкой спиралевидной лестнице наверх следом за одним из стражников, а второй шел позади меня и гремел железками. Я понятия не имела, как они таскают все это на себе. Все эти шпоры, мечи, доспехи, латы. И тут же тряхнуть головой, одергивая себя, напоминая себе, что все, что сейчас происходит, не имеет никакой логики и объяснений. И вполне может быть моим личным бредом.

Но ведь во сне и в бреду не чувствуешь боли, дискомфорта. Ничего физического. Только морально. А я все чувствую. У меня даже там внизу все еще осталось ощущение прикосновения холодных приборов. Я чувствую запах плесени и сырости, запах пота и жира. Я ощущаю, как натирают ноги башмаки и как здесь холодно.

Меня завели в еще одну темницу и лязгнули замками. Теперь это была не клетка, а скорее, келья. Высокий потолок, покрытый паутиной, каменные стены, от которых воняет гнилью и сыростью, топчан с тюфяком, набитым соломой, ночной горшок, табурет, квадратный стол размером чуть больше табурета и большое окно с массивными узорчатыми решетками за стеклом. Если бы меня хотели казнить, то, наверное, я осталась бы там… в той клетке. А меня перевели сюда. Здесь более комфортно… Комфортно! С ума сойти. Как здесь может быть комфортно? Как в этом аду можно вообще думать о комфорте?

Я сделала несколько кругов по келье и села на топчан. Накидка немного грела тело, но у меня сильно замерзли ноги и руки. Согреться я не смогла, даже поджав ноги под себя. От усталости, от всего пережитого за последние пару суток меня начало клонить в сон. Веки слипались, и мне казалось, что я нормально не спала уже несколько лет. Прилегла на тюфяк и закрыла глаза… но от холода уснуть все же не удавалось. Сунула руку под тюфяк и нащупала клочок бумаги. Тут же поднесла к лицу. На тонком пергаменте было выведено красивым почерком, явно женским, всего несколько слов.

«Будь ты проклят, герцог Ламберт, будь ты проклят трижды, Дьявол милостивей тебя, в аду лучше гореть, чем любить тебя. Смерть – это твое второе имя»…

Засунула бумагу обратно и закрыла глаза… Кто это написал? Кому? Мише? Господи, а если это, и правда, не Миша? Если это кто-то на него похожий? Что же со мной происходит на самом деле?

Кому я так насолила? Кто придумал этот жестокий розыгрыш? Или когда я уже действительно где-то там сдохну, чтобы очнуться от этого бреда?

Я вертелась с боку на бок, пока не услышала, как снова лязгнул замок, и тут же подорвалась с лежанки, встала во весь рост.

В келью вошел стражник, он принес свернутое одеяло и кувшин с дымящейся жидкостью.

– Меня ведь не казнят? Зачем меня сюда привели? Ответьте мне, умоляю. Вы ведь наверняка что-то знаете! – взмолилась я, сделав пару шагов в его направлении. Но стражник тут же направил копье в мою сторону, и я отшатнулась назад. А он ничего не ответил, бросил одеяло на лежанку, а кувшин поставил на стол и тут же ушел. Я кинулась к кувшину и с дикой жадностью набросилась на то, что в нем было. Плевать, что это. Я была голодна и умирала от жажды. Когда в горло потек горячий бульон, я застонала от наслаждения. Руки согрелись о сосуд, и я, завернувшись в одеяло, все же заснула.

Меня разбудили крики и вопли где-то снаружи. Подбежала к окну и тут же застыла в ужасе. Не просто застыла, а меня парализовало. Там, внизу собралась толпа, какие-то мужики таскали хворост к столбу, стоящему посередине площади на возвышении. Они обкладывали это сооружение вязанками со всех сторон.