– В среду.

– Ты представишь меня ей?

– Если пообещаешь, что будешь убираться в моем доме.

– Договорились! Надо же! Гея! Она же… она… – Брэнсон вскинул и опустил руки на колени. – Это невероятно!

– Я думал, тебя только черная музыка заводит.

Брэнсон просиял улыбкой:

– Да, точно, поет она как черная! И ребята будут без ума! Чем будешь заниматься?

– Пока не знаю.

– Я должен с ней познакомиться. Должен получить автограф для Сэмми и Реми!

– Им ее музыка тоже нравится?

– Нравится? – Гленн закатил глаза. – Да они прыгают от радости, когда по телевизору ее видят. Гею в Англии все обожают. Ты знаешь, кто она такая? – Он усмехнулся и покачал головой: – Да откуда тебе знать – староват.

– Спасибо.

– Я серьезно. Тебе, в твоем-то возрасте, наверное, Вера Линн снится. А все, кто моложе, мечтают о Гее.

– Да, теперь и мне только она будет сниться. Каждую ночь. В кошмарах.

– Она – классная. Обалденная! Говорю тебе, обалденная!

Грейс кивнул. Да, Гея и впрямь потрясающая певица. А какая новость для Брайтона. Мегазвезда. Фильм всколыхнет интерес к городу, вызовет приток туристов, от которых в немалой степени зависит благосостояние Брайтона.

Он прекрасно понимал, что, если с Геей случится что-то здесь, пятно ляжет не только на город, но и на него самого. Вечное пятно вины.

Влажные губы жадно сжали толстый и мягкий табачный лист «коиба сигло». Он втянул в рот густой дым, подержал, выдохнул в потолок, потом взял хрустальный бокал и допил остатки тридцатилетнего «Гленливета».

Вот это жизнь. Куда лучше, чем в тюрьме. Да. Там, конечно, тоже можно получить почти все, чего желаешь, если знаешь систему и имеешь авторитет. Эмис Смолбоун знал и имел. Но со свободой не сравнится ничто. Одна из девушек – рыженькая и голая, если не считать браслета на лодыжке, – поднялась с софы, чтобы подлить еще. Другая осталась обрабатывать уснувший и лишь теперь медленно возвращающийся к жизни орган.

Сегодня он постарался расслабиться и полностью предаться удовольствиям. Субботний вечер. Первый за десяток с четвертью лет глоток свободы. На громадном экране домашнего кинотеатра – порнофильм. Две блондинки-лесбиянки. Ему нравилось смотреть на девочек с девочками. Нравилась эта вот большая комната в охренительном особняке за электрическими воротами в шикарном квартале Брайтона, на Дайк-роуд-авеню.

Было время, он жил в особняке даже побольше этого, неподалеку отсюда. Жил не тужил, пока один брайтонский коп не отнял все.

Владелец особняка, его старый приятель Бенни Джулиус, с пивным брюшком и париком на лысине, развлекался внизу, в джакузи, с тремя другими девчонками. Такая вот вечеринка – с возвращением! Бенни всегда делал все классно, всегда жил на полную катушку.

Эмис моргнул, когда девушка просунула руку в расстегнутую ширинку и, наклонившись, прошептала:

– Ух ты, такой маленький… но свирепый, да?

– Свирепый, точно, – прошептал он, прежде чем она накрыла его рот.

Таким Эмис и чувствовал себя. Свирепым. Сосредоточиться на удовольствиях никак не получалось. Свирепый. Он даже почти не чувствовал ее пальцев. Двенадцать лет и три месяца. Благодаря одному человеку.

Детективу Рою Грейсу.

В газетах писали, его несколько раз повышали.

– Как карандаш, – хрипловато шепнула девушка ему в ухо. – Как карандашный огрызок.

Он ударил ее наотмашь – ладонью по щеке. Да так, что она свалилась на пол.

– Заткнись, сучка.

– Да ты и не смог бы, даже если б захотел, – бросила она, потирая щеку. – Вставлять-то нечего.

Эмис Смолбоун поднялся, но тут его подвел алкоголь. Модные мокасины из серой замши утонули в толстом ковре, и он грохнулся лицом вниз, сломав пополам сигару и рассыпав темно-серый пепел по белому ворсу. Лежа на полу, он ткнул в нее пальцем: