Девица, молодец, намек поняла, бережно положила мой жезл на бедро и достала откуда-то из-под стога плетеную корзинку. От аромата свежей выпечки у меня слюнки потекли. Девица подсела ближе, так что наши голые плечи касались друг друга. Вот так мы сидели и уминали сытные коржи с козьим молоком из глиняного кувшина.

Я понимал язык девицы благодаря связи с облаком веры. Оно окутывало Рок подобно атмосферной оболочке. Каждый мир с разумной жизнью обвивает такая энергия. Облако веры для богов значило ту же реку жизни, что Великий Нил для древних египтян или Всемирная паутина-интернет для современных диванных задротов и порнодрочеров. Осадки душевных порывов бесконечных поколений людей образовывали это облако, и боги выступали как его продукт. Наши ипостаси и божественные атрибуты: к примеру, вечно эрегированный лингам Шивы, вагина-капкан Иштар или мой боевой жезл – сформировались как архетипы собирательного человеческого мировоззрения.

Облако веры Рока, в отличие от земного, обладало плотной зоной покрытия без разрывов, но пустовало. Мысленно я взывал: Алло, есть кто дома? Тишина в ответ. Отклики местных богов почему-то не ощущались в невидимой оболочке. Зато знаний и сведений о человеческих культурах, в том числе о языках в ней хоть лопатой греби.взывал: Алло, есть кто дома? Тишина в ответ. Алло, есть кто дома? взывал: Алло, есть кто дома? Тишина в ответ. Облако веры Рока, в отличие от земного, обладало плотной зоной покрытия без разрывов, но пустовало. Мысленно я взывал: Алло, есть кто дома? Тишина в ответ. Отклики местных богов почему-то не ощущались в невидимой оболочке. Зато знаний и сведений о человеческих культурах, в том числе о языках в ней хоть лопатой греби.

Мы поели, девица отодвинула корзину. Золотистые стоги на лугах мерно покачивались под порывами ветра. Вокруг не было ни души.

– Благодарю. Как зовут тебя, милая? – спросил я насытившись. Девица пригнула кроличьи ушки и улыбнулась так смущенно, так робко, что у меня засвербело в паху.

– Дрося, – и зачем-то добавила. – Матушка меня зовет Дрося-Кося.

Она хлопала большими глазами, как дитя. А тело ее принадлежало развитой и спелой женщине.

Я ощутил бурный прилив крови в область малого таза. Буду просто смотреть, и меня там разорвет пополам. Сочетание пушистой милоты с массивным, как броня танка, бюстом возбудит даже полного «эмоционального борова». Что уж говорить о Бесстыдном боге.

Дрося меж тем говорила, задумчиво глядя на дымчатый горизонт.

– Вот гуляла по лугу в последний раз девицей. Завтра батюшка выдает замуж. За Гробша выдает, – девушка-кролик вдруг всхлипнула. – За толстого ленивого Гробша.

Всхлипы продолжились. Слезы текли из глаз-озер по лицу, скатывались с круглого, как персик, подбородка на шею и ниже. Намокла и блестела ложбинка между тяжелыми грудями.

– Ну-ну, – я вытер пальцами загорелые щеки девушки, слегка тронул ладонью мех на ушках – для проверки реакции. И не зря, чуяло ж мое сердце! Взгляд Дроси мигом прояснился, озорные огоньки-желания загорелись в глубине черных зрачков. Неслабая эрогенная зона спрятана в этих двух клочках меха.

– Ты не толстый, – сказала Дрося, глубоко дыша. Грудь ее вздымалась, как отроги пробуждающегося вулкана. – И руки у тебя чистые, не потные. А у Гробша потнющие, сальные, жирные руки. Он весь-целиком лоснится от жира!

Последние слова она почти выкрикнула, звонкое эхо раздалось до самой опушки. Девушка пылала ненавистью, а от ненависти до любви, как известно, один муравьиный шаг. Это был идеальный момент для соблазнения.