- Вот и они тоже не поверили, - обречённо вздохнул Адил, заметив мою ироническую усмешку.

- Но чего ты хочешь от меня? Не думаешь же ты, что я соглашусь стать твоей любовницей? – возмутилась я.

- Нет-нет. Конечно я не осмелился бы просить тебя о таком. А ты не согласилась бы? - И заискивающе заглянул мне в глаза.

- Нет! - начиная злиться рявкнула я.

- Ну нет, так нет, - пожал он плечами. - В общем, они не поверили, и мы заключили пари. И если к полуночи я не приведу тебя в беседку влюблённых и не поцелую - я проиграю. А у меня нет такой суммы, чтобы рассчитаться за проигрыш.

- Превосходно! Меня уже и за деньги разыгрывают! Ты совсем умом тронулся? Не удивительно, что у тебя нет поклонниц! – прошипела я.

- Я знаю. Понимаю, что поступил глупо и недостойно. Но что мне делать? Мама закрыла мои счета из-за игры в карты, а расторгнуть пари я не могу. Спаси меня, Миртэлла! - воззвал, похоже, к моему чувству сострадания Ади, патетично протягивая ко мне руки.

А по мне, так стоит тут и канючит, как глупый зарвавшийся ребёнок. Смотреть противно!

И вот понимаю же, что нужно послать его куда подальше, и уйти. Но мне вдруг стало жалко неудачника, сама не блещу удачами. И я согласилась, предчувствуя, что пожалею об этом.

- Только туда и обратно. И целуешь в щёчку, понял? – проговорила строго.

- Спасибо, ты моя спасительница! – возрадовался Ади, и начал наглеть: - А давай ты меня в щёчку поцелуешь?

Молча вздохнула, взяла «своего кавалера» под руку и мы пошли к той самой загадочной беседке.

Идти оказалось уже недалеко. Пришли… И если это беседка, то я любовница Адила. Два старых гибнущих дерева сплелись ветвями, образовав некое подобие навеса. Но смотрелось всё это вянущее сучковатое безобразие не очень-то романтично. Да ещё и усыпанная теми же вянущими листьями и сухими веточками старая полусгнившая покосившаяся скамья дополняла «романтический» антураж.

И нас тут уже ждали! За разросшимися и одичавшими по причине запущенности розовыми кустами явно кто-то засел. Кусты так откровенно шевелились и шушукались, что не заметили бы этого разве что действительно влюблённые и полностью поглощённые друг другом люди. Ади подвёл меня к не внушающей доверия скамье и приторно проворковал:

- Присаживайся, дорогая. Ты, наверное, утомилась от долгой дороги в эту обитель любви.

Я чуть всё не испортила, банально рассмеявшись. Но с трудом взяла себя в руки и, так же приторно ласково, ответила:

- Ну что ты, милый, я летела сюда на крыльях нашей любви. - И мстительно добавила: - Садись лучше ты, а я к тебе на коленочки присяду.

Ади посмотрел на скамейку, обречённо протопал к ней и осторожно присел на краешек. Я глянула на его кислую мину и, отвернувшись от кустов, чтобы не выдать себя беззвучно смеющейся рожицей, прошептала:

- Ты мусор-то со скамеечки смахнул бы, а то занозы там...

Ади подскочил, как будто эти самые занозы вдруг всем скопом впились в его пятую точку. Я не удержалась и сдавленно хихикнула. Адил подошёл, приобнял меня и прошипел на ухо:

- Давай уже целуй меня, и пошли отсюда.

Я скосила глаза на ненавязчиво подставленную щёку, а там прыщи! И это мне предстоит поцеловать? Ну уж нет! На другой щеке, помнится, не такие обильные насаждения. Перебралась на другую сторону, Ади приобнял другой рукой, а в розовых кустах кто-то захрюкал и заохал.

Ну хватит тянуть, пора заканчивать этот спектакль, а то уже полночь, а я ещё никого не «допросила». Зажмурилась и, постаравшись не думать о том, что делаю, громко чмокнула Ади в щёку. Из кустов донёсся слаженный приглушённый возглас «Оооо».