— М-м-м… обещаю подумать, — шёпот пощекотал чувствительную мочку. Мишель Кейран напомнил кота, неожиданно получившего в подарок горшок, до краёв наполненный сметаной. — Подумал! — Всё та же ухмылка и голос, полный сарказма: — Нет, не отпущу. Почему я должен отказывать себе в удовольствии пообниматься с такой симпатичной малышкой?

Мишель совсем не нравилось чувствовать себя ни подарком, ни уж тем более каким-то там горшком. Она уже была по горло сыта и не покидавшим её ощущением, что здесь она кукла. Бесправная и бессловесная.

Девушка упёрлась кулаками в грудь негодяя, к коим Кейрана уже давно причисляла, мысленно содрогаясь от осознания того, что ей проходится касаться обнажённого мужчины. Он был обжигающе горяч, мышцы на груди твёрдыми, будто обтянутый кожей камень.

— Отпусти сейчас же, — процедила с угрозой. — Иначе закричу!

— Галена позовёшь на помощь? — капелька яда в обманчиво медовом голосе.

Мишель едва не зарычала от злости. Таким Кейран ей и запомнился: задиристым мальчишкой, в детстве постоянно дёргавшим её за косички. И минуты не выдерживал без гадкой шуточки. Ни дня не проживал, чтобы не сцепиться с кем-нибудь в драке. Не обходил вниманием ни одной попойки.

И не пропускал ни одной юбки. Мишель помнила, что уже тогда, в свои неполные девятнадцать, Кейран слыл первым в графстве повесой и ловеласом.

Девушка вся внутренне затрепетала. Что бы сказала мама, увидь она свою любимицу — раскрасневшуюся, с сердцем, сбивающимся с ритма, — в объятиях полураздетого прощелыги!

Если манерами Галена восхищались, не догадываясь, какой в душе Донегана царит мрак, то Кейран покидал родные пенаты с длинным списком врагов и целой очередью жаждавших стреляться с ним джентльменов.

Кажется, он потому и сбежал в Тенненс (вернее, туда непутёвого сына определил родитель): Кейран спутался с какой-то замужней девицей, а её обманутый муж прознал об интрижке.

Пленница вздрогнула, почувствовав, как правая рука Донегана настырно очерчивает контуры её тела и по-хозяйски, будто дразня намеренно, замирает у неё на бедре. Другой же Кейран продолжал крепко удерживать девушку.

— Представь, как озвереет Гален, когда узнает, что ты запер меня в своей комнате и нагло лез ко мне!

— Я тебя не запирал. Ты сама пришла. К тому же мне для брата ничего не жалко. А ему — для меня, — недобро сощурившись, заметил Донеган.

Ярость, пожаром полыхнувшая в груди, придала Мишель силы. Ей всё-таки удалось отвоевать собственное тело. А может, Кейрану просто наскучила эта игра, и он решил её отпустить.

Девушка отскочила в сторону и собиралась уже рвануть дверь на себя, когда услышала позади заветные слова:

— Я так понимаю, ты здесь не по своей воле. Наверное, потому и пришла: просить о помощи. Что ж, могу помочь. Если захочешь.

Мишель медленно обернулась, не веря своим ушам и гадая, в чём же подвох.

— Ты — и будешь мне помогать? Если ты ещё не заметил, Кейран, мне уже давно не десять.

— Это-то я как раз и заметил, — задумчиво усмехнулся молодой человек.

Приблизился, заставляя пленницу всем телом вжиматься в гладкое, согретое солнцем дерево.

— Я помогу тебе. Не безвозмездно, само собой разумеется. — Костяшками пальцев медленно провёл по её щеке, воскрешая в памяти Мишель точно такое же прикосновение другого Донегана.

Девушка тряхнула головой, уворачиваясь от очередной непрошенной ласки.

— Я тебе не какая-нибудь распутная девка!

— Это не то, о чём ты подумала, малышка, — вкрадчивый, обволакивающий бархатом голос. — Всего один поцелуй, Мишель. Я прошу один поцелуй в обмен на твою свободу. Согласись, это не так уж много.