— Я не понимаю. — Произношу с запинкой, чувствуя, как губы шевелятся в миллиметре его губ.

— Нам не нужно просто твое тело, — протянув руку, Тир заправляет мои растрепанные волосы за ухо, — мы можем получить любую, но нас интересует то, что можешь дать лишь ты и тебе подобные.

— Вы говорите загадками. — Гулко сглатывая ком, вставший поперек горла, опускаю глаза в пол.

Невыносимая пытка, быть обнаженной, когда рядом стоят они, разглядывают, трогают и говорят о таких вещах, от которых кровь приливает к щекам. Мне не нужно зеркало, чтобы понять, что сейчас моя кожа пылает багровым румянцем.

— Ты все поймешь со временем, мы научим тебя и расскажем о нашей расе, но сейчас у нас не так много времени, а мы очень давно не испытывали чье-то тепло. — Тир проводит пальцем вдоль моего живота, облизывая пересохшие губы.

— А если я не согласна? — Пищу, лишь бы остановить его посягательства.

— Можешь отказаться, но тогда ты окажешься бесполезной для нас, но очень ценной для пиратов.

Если это попытка запугать меня, то получается успешно. Но, я все еще не понимаю. Зачем заключать сделку с рабыней, если я уже принадлежу им? Какая выгода двум инопланетным мужчинам, обладающим ужасающей силой, идти на такие уступки?

— Всего один год? — Глупости, это лучшее предложение, чем рабский ошейник до конца моих дней.

— Да, — кивает, — потом свобода, но помни, что мы с братом не трепетные юнцы, а ты нужна нам с вполне определенными целями, у тебя не будет возможности отказать нам, как только согласишься, окажешься нашей игрушкой.

Даже плотоядный блеск его глаз не может заставить меня передумать. Будь я в здравом уме или в другой ситуации… Все это не важно, выбор уже сделан.

— Я согласна. — Слова как спусковой крючок.

— Хорошая девочка, мне нравится твоя решимость и послушание, пусть так и остается. — Замолчав, он впивается в мои губы, болезненным поцелуем, который словно тысяча ледяных игл пронизывает все тело.

12. Глава 9 (часть вторая)

Действия братьев лишены нежности, они словно стараются показать, что меня ждет в будущем и скажу честно, мне уже не нравится. Я перестаю принадлежать себе, и дело не в рабском ошейнике, а в том, что в здравом уме и подумать не могла, что боль может нравиться. Может, это и не мои мысли вовсе? Никогда не понимала мазохистов, и себя к их числу не приписывала. Разве что-то изменилось? Тараканы в голове, подсказывают блаженным голосом, что изменилось все и в первую очередь, появились мужчины, знающие о женском теле все.

Каждый поцелуй, как ледяная буря и одновременно взрыв вулкана. Тир груб в своих действиях, если не сказать бесцеремонный, он не тратит время на ласку, даже не пытается ее проявить. Грубая хватка перемещается ниже, на ягодицы, его пальцы впиваются в кожу с такой силой, что синяки должны появиться моментально. Наверное, я уже выжила из ума, или сфера еще и в моих мозгах покопалась, ведь мне все это нравится.

Айк ведет себя иначе, он противоположность брата и в сексе, оба ведут себя по-разному. Второму из братьев нравится растягивать момент удовольствия, наблюдая за моими мучениями. Я чувствую его голодный взгляд так же четко, как руки его брата на своем теле. Открыв глаза, натыкаюсь на этот взгляд, похотливый, пожирающий, на грани эйфории.

Холод обволакивает меня, что бы это ни было, оно гуще кислорода, двигаться становится тяжело, я словно нырнула в бассейн с ментоловым киселем. Разум начинает воспринимать происходящее, как в замедленной съемке, лица братьев смазываются, вижу только яркие глаза, пронзающие меня насквозь.