– Там все в порядке, – отвечал Алешка. – Давление сто атмосфер ртутного столба, температура воды за бортом минус пятьдесят градусов, ветер слабый до умеренного разного направления. Спокойной ночи, Калерия Андреевна.

Алешка положил трубку и, закусив губу, в раздумье постоял возле телефона. Потом что-то проворчал и пошел в нашу комнату. Там он стал перечитывать записку Ростика. Что он такого в ней углядел?

– Дим, – вдруг сказал Алешка и протянул мне этот листок, – странный он, да?

Я повертел его в руках, перевернул, посмотрел на свет, пожал плечами: что тут странного? Никаких пляшущих человечков.

Алешка забрал у меня записку и опять над ней задумался.

Ошибок много, – подсказал я.

Не заметил, – сухо отозвался Алешка.

А что ты заметил?

Ну… знаешь, очень аккуратно написано. В кабине экскаватора, на коленке, так нельзя написать.

Ты что, думаешь, что это не Ростик писал?

Ростик. Это его почерк. – И ошибки тоже, подумал я. – Но он писал эту записку спокойно, сидя за столом.>.

Ну и что? – мне ужасно хотелось спать.

А то! – возмутился Алешка. Но ничего не сказал.

И сердито направился в ванную. Долго там плескался и громко ворчал. Но чего он там ворчал, я уже не слышал. Я плюхнулся в постель и закрыл глаза. И последнее, что мелькнуло в моей уставшей голове, было чье-то красивое, но грустное лицо. И легкая походка. И голубые глаза…

За завтраком мама объявила:

– Папа звонил. Сегодня приедет. Вечером.

Быстренько он смотался. Туда и обратно. По семье соскучился, наверное. Все-таки два дня нас не видел.

Мы должны порадовать папу! – решила мама. – Он приедет из командировки усталый, замученный – а дома его ждет такой сюрприз!

Какой сюрприз? – насторожился Алешка.

Как какой? – мама всплеснула руками. – Чистота, уют и порядок!

Ну да… – завял Алешка. – Родимое гнездо. – И он начал потихоньку соскальзывать с табуретки и перемещаться поближе к входной двери – он раньше меня сообразил, чем дело пахнет.

…Мы приберемся, – мечтала мама с горящими глазами, – все-все пропылесосим, везде-везде сотрем пыль. Книги на полках поровнее расставим… Цветы польем… А ты куда, Алексей?

А… это… цветы поливать.

Молодец! – похвалила его мама. – Дима, доставай пылесос! А ты куда, Алексей? – Он уже у дверей топтался.

– Как куда? Цветы поливать, в школе. Мама на секунду замерла, потом взорвалась:

– Дома польешь! Тебя исключили, а ты им цветы поливать собрался? Никакой гордости! Ни капли самолюбия! Папа приедет, а в горшках – засуха. Не стыдно?

Можно подумать… В этих горшках – круглый год засуха.

Алешка меня поддержал.

Не надо их поливать, мам, – сказал он тревожно. – Они привыкли к засухе. Им плохо от воды станет. Не выживут.

Все! – сказала мама железным голосом. – Я на минутку к соседке – за дрожжами. Буду пирожки печь. А вам – произвести уборку! Генеральную!

К соседке, за дрожжами, на минутку… Мы тайком переглянулись – значит, два часа у нас точно есть.

Мама накрасила глаза и хлопнула дверью. Мы быстренько соорудили себе по стакану «так-то», вытащили в прихожую пылесос, Алешка прихватил метелочку для пыли, и мы уселись перед телевизором, воткнули приставку и погрузились в автогонки.

…Два часа пролетели незаметно.

Звонок в дверь. Телевизор – щелк! Пылесос в моих руках. Пылевая метелка – в Алешкиных. Входит мама.

Алешка грустно вытирает пот со лба. Я устало закатываю пылесос на его законное место – в шкафчик возле дверей. Мы оба такие грустные, измученные. Как папа после командировки.