- Мансарда, - важна назвала его хозяйка дома, - летом тут очень уютно, да и вход отдельный.

Уют нас не особо интересовал, а вот отдельный вход - очень даже. Ольга наплела хозяйке, что нам нужно помещение, где мы можем иногда отдохнуть от работы в госпитале. Тут форма сестёр милосердии тоже работала на нас.

Заплатили за месяц вперёд из денег, что папенька отсыпал сестрице на чайную. Получили большой, немного проржавевший ключ и быстренько вернулись в госпиталь. Нас тут ещё никто не хватился, поэтому мы неспеша закончили свою работу, отнесли корзины с бельём на склад, сдали косынки и фартуки, после чего поехали отмечать моё освобождение, ну или поминки – это с какой стороны посмотреть.

В чайной особо не шиковали, Лёлька сказала, что деньги нам ещё понадобятся, заказав по стакану имбирного лимонада и яблочному пирожку.

- Можно было и дома пообедать, - проворчала я.

- Ага, - сестрица кивнула в окно на дожидающуюся нас коляску, - а этот папеньке всё расскажет. Зря я что ли деньги просила? И не спеши, пей помедленнее, нам ещё тут полчаса сидеть!

С этого дня началась наша полноценная подготовка к предстоящему побегу.

Мы стали ездить в госпиталь почти каждый день. Когда тётушка поинтересовалась не слишком ли мы зачастили, Ольга тут же нашлась что ответить.

- Вот выйдет Таша замуж за вашего генерала и уедет, а одну вы меня не отпустите. Дома скукотища! Вот если бы я учиться пошла! – к месту вплела она свою давнюю мечту о поступлении в институт благородных девиц.

Тётушка вздохнула и в очередной раз велела заложить коляску, а мы отправились переодеваться.

Теперь выходя из дома, мы каждый раз захватывали с собой что-нибудь из своих вещей. И тут выяснилось, что вынести под летним платьем можно не так уж много.

То, что помельче – ещё ладно, мы приматывали нижнее бельё и сорочки, к ногам лентами. Ходили аккуратно, чтобы ничего не свалилось.

Приехав в госпиталь, первым делом бежали на задний двор, в нашу мансарду, а потом уже возвращались и брались за работу.

Но когда дошла очередь до платьев, особенно тех, что из многослойного шёлка и бархата, выяснилось, что просто так под юбкой их не вынесешь. Когда Лёлька напялила на себя один такой наряд прямо под рабочую одежду, маменька, проводив её взглядом, заметила:

- Что-то ты голубушка раздобрела, как я посмотрю!

Сестра поняв, что недолго и попасться, больше так не рисковала.

- Нужен саквояж. Скажем, что нам надо самим стирать свои фартуки и косынки, - предложила я.

За саквояжем пошла Ольга, вернулась она с потёртой старой кожаной сумкой, найденной где-то в недрах кладовки, но самое главное – саквояж был очень вместительным. Теперь мы могли выносить одно - два платья за раз.

Правда, на служанок легла забота по стирке рабочей одежды сестры милосердия, нам этим заниматься не позволяли. Как же быстро я привыкла к такой роскошной жизни, когда все вокруг всё делают за тебя, а работа в госпитале считается развлечением.

Тем временем Ольга продолжала клянчить у отца деньги на посидеть в чайной, только с каждым разом он давал всё меньше и меньше.

Его вина за сосватанного мне жениха-солдафона стала постепенно забываться. Да и тётушка, глядя на меня, уже не грустила. Единственное, что я поимела – это два новых роскошных наряда, их всё-таки пошили.

Так продолжалось ещё три недели, мы успешно перетаскали часть нашего гардероба в мансарду. На сэкономленные в чайной деньги Ольга умудрилась купить два дорожных сундука, и они были уже битком забиты вещами.

Взяв из библиотеки географический атлас, вечерами мы сидели в комнате, наизусть заучивая дорогу до моего наследного поместья. Путь был неблизкий, в далёкую провинцию, где, судя по карте, раскинулись бескрайние леса.