Тот, явно всё ещё чувствуя свою вину, щедро отсыпал серебра столько, что не только на чайную – на ресторацию хватит.

Лёлька деньги припрятала, папеньку нежно в щёчку поцеловала, а тот и расцвёл.

До госпиталя добрались быстро, получили косынку и фартук, переоделись, теперь можно и задание получать.

В этот раз - ничего сложного, разнести лекарства. Они в специальных стаканчиках и номерками подписаны. Такие же номерки на картонках висят в ногах каждой кровати, где больные лежат.

Только не лежат они вовсе, собрались вокруг одной из кроватей и в карты играют. Увидели нас – заулыбались.

- Барышни! Сестрички!

- А ну быстро по местам разошлись, - командует Ольга, - пора лекарства получать!

- Да вы голубушка их нам так раздайте, эка важность. Уж больно не хочется игру бросать, у меня только карта пошла, - заулыбался один из больных, молодой, с густыми чернявыми кудрями.

- Эка важность, говоришь, - не удержалась я, - вот дам тебе вместо успокоительного слабительную настойку и просидишь весь день в отхожем месте!

Мужики засмеялись, картёжника по плечу хлопнули, да всё с шуточками.

- Права барышня, потом доиграем, - и стали по местам расходиться.

Раздали мы стаканчики, проследили, чтобы всё из них выпили и пустыми назад отвезли. Дежурного лекаря на месте не было, Ольга повеселела и тут же поманила меня за собой.

- Пойдём-ка, глянем!

Ту палату я узнала издали, вот и табличка «карантин» висит. Рядом поломойка своей шваброй шаркает, на нас даже не смотрит.

Ольга мимо неё уверенно так прошагала, я за ней. Дверь открыли и в палату заглянули, а там пусто, только на кровати свёрнутый в рулон матрас сиротливо лежит.

- А где он? – растерялась я.

Да так это у меня громко получилось, что поломойка выпрямилась, о швабру свою оперлась и говорит:

- Вы за солдатика что ли?

- Ну, да, - кивнула Ольга, - ещё два дня как тут лежал.

- Так нет его больше.

- Как, нет?

- Сама видишь, пусто! Зря вас сюда послали, видать в списки ещё не успели внести. Так что ступайте сестрички, ваша помощь тут больше уже не требуется, - вздохнула поломойка и снова взялась за швабру.

Мы тихонько прикрыли дверь в палату и молча пошли назад. В переходе между вторым и первым корпусом я не выдержала и захлюпала носом.

- Таша, что с тобой?

Лёлька нависла надо мной, как наседка над цыплёнком.

- У меня муж умер!

- Да ладно тебе убиваться, ты его даже не знала!

- Всё равно жалко! – я смахнула набежавшую слезинку и громко вздохнула.

- А ты думай об этом как об освобождении. Теперь ты свободная женщина и тебе никто не указ! Надо это отпраздновать!

Она обняла меня и чмокнула в щёчку. Слёзы на моих щеках просохли, рядом с Лёлькой невозможно долго грустить, вот всегда она такая заводная.

- Сестрички, вот вы где, - а вас там господин дежурный лекарь разыскивает!

Следующим нашим заданием было снять развешанное на заднем дворе постельное бельё, кастелянша приболела и нам пришлось её заменять.

Когда половина простыней уже была в корзинах, Ольга предложила воспользоваться ситуацией и поискать в соседних домах комнатку, которую мы могли бы снять.

На заднем дворе была своя калитка, которая на день не запиралась и вела на соседнюю улицу.

Так как госпиталь располагался почти на окраине, то и дома тут стояли не богатые. Ольга закрутила головой, осматриваясь, а потом смело направилась в сторону сидящей на скамеечке старушки. Та сидела, греясь на солнышке, лузгала семечки, а рядом развалился огромный рыжий кот.

Бабушка оказалась очень общительной, тем более она сразу заметила на нас одежду сестёр милосердия. От неё мы узнали, что комнату можно снять у её соседки и даже не комнату, а целый чердак.