— Быстрее! — верещала Наденька, стоя на третьей ступеньке до последнего и не закрывая дверь.

Первая на пол тамбура полетела болонка, за ней запрыгнул Иван. Проводница, нарушая все мыслимые правила, закрывала двери на ходу, матерясь сквозь зубы.

— Двое суток ареста! Чтобы из вагона не выходить, — объявила наказание Надя, пытавшемуся выровнять дыхание опоздуну. Ледяной, держась одной рукой за сердце, а другой упираясь в стену, согнулся пополам. Пудра, опустив глазки, тихо поскуливала, признавая и свою вину. Они ж напарники… Двуногий старший брат не отдал ее на растерзание вонючему проходимцу.

Ковыляя в одном ботинке, с собакой на руках, еще в коридоре он унюхал запах валерьянки, корвалола и настойки пустырника.

— А вот и мы, — бодро улыбаясь, он раздвинул двери и шагнул внутрь.

Заплаканная Элеонора Даниловна застыла с каплями в дрожащей руке над стаканом воды. Всхлипнув, осторожно поставила бутылек. Протянула руки, еще до конца не веря, что видит любимую мордочку, так же радостно скалящуюся во весь собачий рот.

— Идиот! — рыкнула Венера, и сделав: «ху!», накатила полстакана успокоительного. Она отвернулась к окну, чтобы Иван не видел явного облегчения в карих глазах. Нельзя, чтобы сосед просек, что она сильно волновалась, переживала как за родного. Рокотова больше злилась на себя, от того, что чувствует по-человечески и сопереживает… Когда не должна. Бывший ее — предатель, казалось, все эмоции и веру в мужчин убил на корню. Прикусив губу, Венера рассматривала паутинку наледи на окне и скользящий мимо пейзаж пригорода Казани.

Пудра успокаивала хозяйку, как могла, слизывая слезы с лица. Виляя хвостом, она оборачивалась к Ледяному в качестве поддержки: «Скажи ей, что было классно, да? Хорошо ж бежали. Можно повторить…».

— Извините, — повесив нос, и рассматривая свои ноги в одном промокшем и грязном носке и не зашнурованном ботинке другую ногу. — Нас задержали непредвиденные обстоятельства.

— Какие? — уже справившись со стрессом, Венера обернулась на рядом сидящего, выгнув дугой бровь.

Ледяной так и сидел в дубленке, не ощущая температуры в маленьком помещении. У него внутри похолодело от мысли, что если бы они опоздали… Перед глазами мелькнула картинка бледной Элеоноры, отдающей последние концы от горя и прошептавшей: «Как ты мог?». Тряхнув головой, выбивая наваждение, Ледяной начал рассказ про поход по магазинам, про любителя собачатины, пытающегося отобрать у него Пудру.

Женщины, вытаращив глаза, охали. Иван немного приукрасил историю, чтобы реабилитироваться в их глазах.

— А он мне такой: сейчас ножичек достану… — изобразил кривую мимику, и сделал движение рукой, будто показывая взмах перочинного ножа.

Пудра подгавкивала каждому слову: «Да-да! Все покупки отдал ради меня. Покажи, как мы бежали?» — выскользнув из рук бабульки, прыгнула на колени Ивана и тот прижал лохматую попрыгушку к груди. Погладив по шерстке, получил ответный лизь в щеку…

Венера и Элеонора на радостях, давай собирать герою на стол разносолы из запасов. Женщины делали бутерброды, кидая на Ледяного восторженные взгляды. А он, взяв с собой пару чистых носков и кроссовки совсем не приспособленные для зимы, вышел тихонько до туалета.

Уже умытый и переобутый Иван нарвался на Наденьку, караулившую его в проходе.

— Иван, я так волновалась, — она украдкой обернулась на пустой коридор. Сделав рывок, впилась в губы ничего не ожидающему мужчине. Он пытался мычать и оторваться от «присоски». Но проводница буквально повисла на шее, обвив сильную шею руками. Когда Ледяному наконец удалось отбиться и в удивлении округлить зенки, он уже набрал в легкие воздуха, чтобы уточнить: «какого хрена?». Глянул поверх русой култышки проводницы… На него смотрели большие карие глаза в обрамлении длинных ресниц.