- Что?!

Друг откровенно посмеивается надо мной. А мне совсем не смешно. Меня волнует только один вопрос: что будет, если компетентные органы узнают о проживании со мной чужого ребенка, не достигшего половой зрелости? Доказать-то родство вот так сразу я не смогу!

- Появление у тебя ребенка, - продолжает Пашка, - можно использовать в предвыборной кампании.

- Это как? – не понимаю слов друга.

- А вот так. Представь себе: бедная девочка, сирота, вдруг внезапно находит отца. А отец – то есть ты – благородно и сразу же ее принимает. Затем делаем ДНК-тест. Если оказывается, что она не твоя дочь, ты поднимаешься в глазах людей, потому как удочерил чужого ребенка.

- У-до-че-рил?

- Не бойся. Просто сунем в прессу липовые документы.

- А что будет с ребенком?

- Если честно, - морщится Пашка, - мне вообще мало верится в воплощение моего плана.

- Почему?

- Вот смотри, Вера хорошо одета, умна и развита, - начал говорить друг немного тише, - она явно не из неблагополучной семьи. А значит, скоро ее найдет мама. И весь наш план рухнет сам собой.

- Зачем тогда ты мне это предлагаешь? – ухмыляюсь.

- Папа! – влетает опять Вера на кухню. – Ты меня извини, но я не удержалась и прочитала твои документы.

Девчушке немного стыдно, но держится она смело.

- Пап, - продолжает свою мысль, - ты баллотируешься в депутаты, а здесь, - поднимает она папку с письмами людей, - полно просьб от людей. Они живут в деревнях и нуждаются в твоей помощи. Ты же не откажешь им?

Наивные глазки вызывают во мне приступ паники. Во-первых, я начинаю потихоньку вспоминать ее мать, которую зовут Кира. Хотя мне кажется, что ту мою секретаршу звали другим именем. Но сейчас я стал сомневаться в своей памяти и мыслях, потому что на меня смотрели глаза той самой секретарши. Только сейчас начинаю понимать, что Вера в меня пошла только цветом волос и наличием конопушек. В целом же она похожа на свою мать. Во-вторых, мне жутко не хочется участвовать в затее Веры помогать народу. Я не хочу ездить по деревням и жать всем руки, пить за здоровье и закусывать кислой ягодой. Если только каждый раз варенье просить…

- Вера, - решаюсь спросить, - а тебе мама говорила, на кого ты похожа?

- Мама говорила, что на нее, - кивает головой девчушка, - но глядя на тебя сейчас, мне кажется, что я полная твоя копия.

Вера улыбается, но вскоре прекращает и привлекает мое внимание к папке.

- Так что пап?! Будем помогать людям?

- Зачем? – еле выдавливаю из себя.

- Да как ты не понимаешь?! – смотрит Вера на меня, распахнув глазки. – Это же как в рекламе! Ты помогаешь жителям одной деревни, а за тебя голосуют жители сразу нескольких деревень! Ты же обещаешь им помощь! Они тебе верят!

Смотрю на ребенка и не понимаю, откуда у нее столько цинизма?

- Только, пап, - поджимает губки, - помогать после выборов тоже придется…

- Вера, - обращается к ней Пашка, - а ты не хочешь помочь папе?

- Как? – смотрит она на друга, сморщив лобик.

- Будешь вместе с папой помогать людям! – радостно заявляет ей друг.

- Я согласна! – на мою погибель с восторгом соглашается девчушка. – А что? Я за все летние каникулы дальше нашей дачи не выезжала. А тут мы сразу несколько городов посетим! Я пока изучу маршрут!

Вера с радостью убегает в гостиную. Я же остаюсь на кухне, соображая и понимая, что попал… Всему происходящему рады мой друг и Вера. Но ключевое-то звено в этой эпопеи я! Мне-то как решать возникшую проблему?! Нет, дети – это счастье. Дети – это цветы жизни. И я очень рад, что мне довелось хотя бы детей своей жены воспитать и вывести в люди. Регина была немного старше меня, поэтому, когда мы с ней познакомились, у нее уже было двое детей – восьми и десяти лет. Их я и воспитывал, как своих родных. Никогда не возникало мысли, что хочу собственного ребенка. Да и Регина никогда не говорила со мной о желании родить ребенка. Сейчас же я словно на перепутье нахожусь. С одной стороны – вся ситуация меня просто пугает. С другой – я в какой-то степени рад от мысли, что эта рыжая девчушка может быть моей дочерью. Хотя и склоняюсь больше к мысли, что это не так.