– Или разве женщина не счастлива, когда вверх идет по карьере? Разве только мужики таким вещам радуются?

На лице Адлии проявилась искренняя эмоция удивления, направленная в пустоту, а не на Татьяну.

– Мне кажется, люди слишком простые, привыкли делить мир на черное и белое, не зная, что в природе нет таких цветов, – говорила она задумчиво, подперев ладонью голову и упершись локтем в столешницу. – И черный, и белый состоят из всех цветов радуги. Это ведь физика. Я помню, мне первый муж объяснял.

Встретив любопытствующий взгляд Татьяны, она для убедительности закивала.

– Я многого о мире не знаю. Я школу едва закончила, – женщина выдавила невеселый смешок. – Но знаю, что никто о мире и о других много не знает. Мир слишком большой, чтобы его до конца узнать. А людей, тем более, слишком много, чтоб узнать каждого. Никакой жизни не хватит. Поэтому, я думаю, что для одного женское счастье, то для другого мужское. И вообще, для одного это может быть счастье, а для другого несчастье.

Она развернула левую руку влево, а правую – вправо, как бы показывая двойственность ситуации и докончила:

– А чтобы понять, что для тебя счастье, надо жизнь прожить. Но, я думаю, суть в том, чтобы самому прожить, как сам решишь. Только потом узнаешь, нашел ты счастье или нет, никого не виня.

И они обе надолго погрузились в молчание. Адлия глядела на казан, не отрывая глаз, будто боялась, что плов сбежит от них, а Татьяна в окно, за которым летний оранжевый закат погружался в ночь за горизонт.

Когда ужин был готов, они возобновили разговор, но уже в другом русле. Адлия говорила про новый турецкий сериал, а Татьяна слушала и внимала, поражаясь перипетиям любовно-драматического сюжета, который там закрутили всего за пять первых серий. После девушка начала смотреть этот сериал вместе с соседкой, потому что ей хотелось отвлечься от перипетий собственной жизни, да и момент, на котором та остановилась, заинтриговал ее не меньше, чем саму Адлию.

Татьяне в целом было комфортно. Но пришлось постигать с нуля некоторые неприятные моменты. Совместное проживание требовало соблюдения взаимных прав и обязанностей, которые ей раньше не было необходимости чтить. Адлия сразу все разъяснила, причем без права выбора: нужно мыть за собой посуду каждый раз после еды, нужно мыть полы, нужно протирать пыль и убираться по графику дежурств в местах общего пользования коммунальной квартиры.

Татьяне повезло, и именно на этой неделе наступила очередь их комнаты.

– Так-то здесь все аккуратные живут, – сказала женщина, когда они шли по темному скрипучему коридору.

Начать Адлия предложила с кухни. Девушка оглядела небольшое помещение глазами и согласилась с ней. Здесь все было разложено по местам. Никто не оставил даже грязной посуды. Толстых слоев пыли, как в квартире у Вадима, она не заметила. Только на полу остались нечеткие следы из-под тапочек у мойки, а в остальном все казалось чистым.

– Вообще, уборку мы делаем раз в неделю, – обучала Адлия. – Естественно, если что-то случается, что-то проливается или разбивается, надо убирать сразу, а не ждать очередной уборки. Раз в полгода делаем генеральную. Пыль во всех сусеках протираем, все шкафы и мебель моем, окна. Я тебе это потом покажу, когда черед придет.

Адлия подробно показала, как правильно выжимать тряпку, как двигать шваброй по полу, в какие закоулки заглядывать. На кухне, пока все это делала она, Татьяна не испытывала особого отвращения. Но, когда они вышли в коридор, и ей пришлось делать все самой, девушка заметила множество неприятной грязи повсюду, отчего желание убираться совсем угасло. Она ведь и у себя дома никогда этим не занималась, поэтому даже не представляла, как может быть грязно.