Но, скорее всего, через несколько недель она будет смертельно скучать.

Хотя это не главное, напомнила себе Лейла, направляясь в сторону площади. Главное – помочь Фоксу, заработать денег и чем-то занять себя.

На площади Лейла остановилась. И еще кое-что. Она проверила себя и поняла, что способна смотреть на разбитые или заколоченные окна и может без содрогания думать о том, что тут произошло вчера. Она сделает все возможное, чтобы остановить зло.

Лейла свернула на Мейн-стрит и пошла к конторе Фокса, которая находилась в нескольких кварталах от площади.

Красивый город – если забыть о том, что происходит здесь каждые семь лет. Симпатичные старинные дома на Мейн-стрит, милые маленькие магазинчики. Вокруг кипела жизнь – насколько это возможно в маленьких городках. Знакомые лица спешащих по делам или стоящих в очереди у банкомата людей.

Какой-то особый уют.

Лейле нравились широкие крылечки с навесами, аккуратные палисадники и мощенные плиткой тротуары. Приятное, спокойное место, по крайней мере, внешне, и не слишком похожее на открытку, что вызывало бы раздражение.

К ритму маленького города она тоже быстро привыкла. Люди здесь передвигались пешком, останавливались, чтобы перекинуться несколькими фразами с соседями или друзьями. Если перейти через дорогу и заглянуть в «Ма Пантри», к ней обратятся по имени, спросят, как дела.

Пройдя полквартала, Лейла остановилась перед маленькой сувенирной лавкой, где покупала разные мелочи для дома. Хозяйка стояла на тротуаре и смотрела на разбитые витрины. Когда она повернулась, Лейла увидела в ее глазах слезы.

– Простите. – Лейла подошла к женщине. – Могу ли я…

Хозяйка покачала головой.

– Это всего лишь стекло, правда? Всего лишь стекло и вещи. Много разбитых вещей. Парочка проклятых птиц ворвалась внутрь и переколотила половину товара. Как будто специально. Как пьяные на вечеринке.

– Мне очень жаль.

– Я все уговариваю себя, что получу страховку. Что мистер Хоукинс вставит стекла. Он хороший домовладелец, и стекла вставят быстро. Но ничего не помогает.

– Я бы тоже очень расстроилась. – Лейла положила ей руку на плечо. – У вас такие красивые вещицы.

– Теперь их разбили. Семь лет назад ватага мальчишек – мы так думаем – ворвалась в магазин и тоже все перевернула вверх дном. Они разбили товар, исписали стены непристойностями. Трудно было все восстановить, но мы справились. Не знаю, хватит ли у нас духу еще раз начать все сначала. Не знаю, хватит ли духу. – Женщина вернулась к магазину и скрылась за разбитой витриной.

Не просто разбитые стекла и безделушки, подумала Лейла, продолжив путь. Разбитые мечты. Один-единственный акт вандализма может принести столько вреда.

С тяжелым сердцем она вошла в приемную. За столом сидела миссис Хоубейкер; ее пальцы бегали по клавиатуре.

– Доброе утро! – Она перестала печатать и улыбнулась Лейле: – Прекрасно выглядишь.

– Спасибо. – Лейла сняла куртку и повесила в шкаф в прихожей. – Нью-йоркская подруга упаковала мою одежду и переслала сюда. Может, сварить кофе или у вас есть другие поручения?

– Фокс просил вас зайти к нему, когда появитесь. До встречи с клиентом у него около получаса, так что поторопитесь.

– Хорошо.

– Через день я ухожу. Не забудьте напомнить Фоксу, что утром ему нужно в суд. У него в календаре отмечено, и я отправила ему записку, но в конце дня все равно лучше напомнить.

– Конечно.

По ее наблюдениям, размышляла Лейла, идя по коридору, Фокс не был таким забывчивым и рассеянным, каким его считала Элис. Раздвижная дверь в кабинет была открыта, и Лейла собиралась постучать по косяку, но в удивлении замерла на пороге.