Фокс стоял у окна позади письменного стола, одетый в джинсы и рубашку навыпуск – сегодня не нужно в суд, – и жонглировал тремя красными шариками. Ноги слегка расставлены, лицо абсолютно спокойное, тигриные глаза следят за руками, которые ловят и подбрасывают шарики.

– Ты умеешь жонглировать.

Она сбила его с ритма, но Фокс сумел поймать два шарика в одну руку и один в другую, не дав им разлететься по комнате.

– Да. Помогает думать.

– Ты умеешь жонглировать, – в изумлении повторила Лейла.

Она редко так улыбалась, и Фокс принялся снова подбрасывать и ловить шарики.

– Главное – правильно рассчитать время.

Лейла рассмеялась, и он стал подбрасывать шарики выше, поворачиваясь на триста шестьдесят градусов, пока они летели.

– Три или даже четыре предмета одинакового размера и веса – это не так уж трудно. Я собираюсь усложнить задачу и жонглировать разными. Это просто для размышлений.

– Для размышлений, – повторила она, и Фокс снова поймал шарики.

– Да. – Шарики полетели в ящик письменного стола. – Помогает прочистить мозги, когда я… – Он посмотрел на Лейлу. – Ух ты. Выглядишь… отлично.

– Спасибо. – Лейла надела юбку и короткий жакет и теперь размышляла, не слишком ли это шикарный наряд для ее скромной должности. – Я получила свой гардероб, и поскольку он тут… Ты хотел меня видеть.

– Я? Точно, – вспомнил Фокс. – Погоди. – Он закрыл дверь. – Хочешь что-нибудь?

– Нет.

Приведенный в порядок с помощью жонглирования мозг снова затуманился, и виноваты в этом были ноги Лейлы. Фокс шагнул к холодильнику и достал банку колы.

– Я подумал, раз сегодня утром у нас есть немного свободного времени, нужно сравнить наши сны. Присядем.

Лейла выбрала один из стульев, предназначенных для клиентов, Фокс сел на другой.

– Ты первый, – предложила она.

Закончив рассказ, Фокс встал и извлек из холодильника банку диетической пепси-колы, вложил в руку Лейлы и снова сел. Она молча смотрела на банку.

– Ты такое пьешь, да? Видел у тебя в холодильнике.

– Да. Спасибо.

– Стакан нужен?

Она покачала головой. Заботливость Фокса почему-то удивила ее.

– Ты держишь у себя и диетический спрайт для Элис?

– Конечно. А что?

– Ничего, – задумчиво пробормотала Лейла и сделала глоток из банки. – Я тоже была в лесу. Правда, не совсем одна. Я была в голове Эстер – или она в моей. Трудно сказать. Я… никогда не была беременной, и детей у меня нет, но мое тело изменилось. – Она засомневалась, но потом решила, что если смогла рассказать подробности Сибил, то расскажет и Фоксу. – Грудь у меня увеличилась, и я понимала, знала, что кормлю ребенка. Это как с изнасилованием. Примерно такое же ощущение. Я знала, куда иду.

Она снова умолкла и посмотрела в лицо Фоксу. Лейла подумала, что он не только слышит каждое слово, но и понимает, что за ними стоит.

– Я плохо ориентировалась в том лесу, была там всего один раз, но понимала, где я, знала, что направляюсь к пруду. И знала зачем. Я не хотела идти. Не хотела, но не могла остановиться. Не могла остановить ее. Я кричала, потому что не хотела умирать, но Эстер хотела. Она больше не могла этого выносить.

– Чего?

– Эстер все помнила. Помнила изнасилование, помнила свои чувства и то, что было внутри ее. Она помнила, Фокс, ночь на поляне. Демон… управлял Эстер, заставил обвинить Джайлза Дента в изнасиловании, назвать его и Энн Хоукинс колдунами, и Эстер думала, что они мертвы. Она не могла жить с такой виной. Он приказал ей бежать.

– Кто?

– Дент. На поляне. Перед тем как начался пожар, он ее пожалел и простил. Приказал бежать. Ей было всего шестнадцать. Все думали, что ребенок от Дента, и жалели ее. Она знала правду, но боялась признаться. Боялась говорить.