‒ Алин, ‒ негромко произнесла тётя Галя, сделала короткую паузу, качнула вперёд головой, помогая словам вырваться наружу. ‒ Это твой отец.

‒ Кто? ‒ недоумённо уточнила Алина.

‒ Отец, ‒ невозмутимо подтвердил мужчина.

Алина повернулась в его сторону, уставилась вопросительно-изумлённо:

‒ Вы?

‒ Ты, ‒ поправил он, но Алина только окончательно запуталась и растерялась.

‒ Я?

Её отец опять широко заулыбался, сдерживая прорывавшийся смех.

‒ Нет, не ты. Я ‒ твой отец. Просто называй меня на «ты».

Алина тоже не выдержала. Во-первых, улыбка у её отца была слишком заразительная (даже у Леры не получилось остаться безучастной), во-вторых, она и сама была слишком смешливой, вот и улыбнулась в ответ.

‒ А-а! Понятно.

Как будто вообще всё поняла, осознала, приняла и совсем ничего не имела против.

Тогда тётя Галя тоже улыбнулась, правда, совсем осторожно, едва заметно растянув уголки губ, а Лера подумала: это, наверное, даже хорошо, что первое знакомство прошло настолько несерьёзно, суматошно и бестолково. Сразу меньше условностей, страхов и натянутости. И ещё подумала, что отец у Алины такой, не боится нелепых ситуаций, и, похоже, вообще ничего не боится.

Он держался уверенно и невозмутимо. Хотя сейчас ему это давалось не так уж и просто ‒ Лера видела. Тому, кто наблюдает со стороны, а не изнутри, мелочи всегда заметней.

А он опять улыбнулся, повернул голову, и они случайно встретились взглядами. Алинин отец прищурился, дёрнул подбородком, а Лера почему-то пожала плечами, но даже сама не поняла ‒ почему? Получилось, будто поговорили, но о чём, тоже непонятно.

Может, Алинин отец спросил: «Ну как? Всё нормально?», имея в виду и себя, и происходящее, захотел узнать её мнение ‒ всё ли он делает правильно? А она сразу не нашлась, что ответить, отделалась универсальным «Не знаю». Хотя на «Да вроде всё в порядке» тоже легко подумать. Но ведь на самом-то деле, это ж она просто нафантазировала. Не было никакого разговора.

17. 17

Галку, похоже, только одно в жизни и держало ‒ беспокойство о судьбе дочери. Как только оформили все бумаги, чуть больше недели прошло, и её не стало ‒ ушла тихо, незаметно, во сне.

Может, тогда и не стоило бы торопиться, глядишь, она бы и подольше прожила. А может и нет.

Солнце вовсю сияло, небо лазурное, чистое, август, лето, жара, а они ‒ на кладбище. Марат, Алина и с ней, конечно, верная подруга Лера, и её мама ‒ Женя, с которой Марат познакомился несколькими днями раньше, само собой, в больнице у Галки.

Почти сразу отношения между ними установились простые, приятельские, словно давно друг друга знали. Но, как позже выяснилось, действительно и знали, и давно ‒ когда-то в одной школе учились, только с пятилетней разницей. И ещё выяснилось, что Женя единственная из посторонних, была в курсе личности Алининого отца.

‒ То есть никто не в курсе, а ты ‒ в курсе? ‒ уточнил Марат, в ответ Лерина мама развела руками, подтвердила, тоже немного удивлённая:

‒ Да. Вот как-то смогла, выудила у Гали. Да и такие секреты трудно в себе держать, чтобы уж совсем-совсем никому. А мы же ещё с колясками вместе гуляли. Дом один, двор один. И школа в прошлом одна. Хотя и самой догадаться было не трудно. По тем временам для Гали, помимо тебя, других парней не существовало.

Марат на последнее её замечание ничего говорить не стал, опять спросил:

‒ А меня тоже помнишь?

Женя честно задумалась, затем выдала:

‒ Ну так, смутно. Вне школы мы с тобой не пересекались. А пока учились, я совсем-то уж мелкотой не интересовалась. А по тем меркам ты меня намного младше был. ‒ И добавила, улыбнувшись: ‒ Хотя вроде уже тогда звездил.