Я тут же начинаю нервничать. Какого черта я тут торчала, еще и пялилась на него? Уже бы ушла давно спокойно!

Когда он подходит ближе, говорю первое, что на ум пришло.

– Спасибо, что вчера все-таки дал мне одеться и уйти… и что других задержал…

Я, между прочим, совершенно искренна. Хоть он и псих, хоть я и злюсь на него, и вообще считаю не самым приятным человеком, не говоря уж про мои подозрения, но вчера он всё-таки спас меня от жуткого позора. И я благодарна за это. Но только за это.

Раздражение и огорчение в нем исчезают окончательно. Смолин на глазах превращается в себя прежнего: наглого, самодовольного мажора. Все-таки расстроенным он выглядел куда привлекательнее.

– Пожалуйста, но за тобой теперь должок, – ухмыляется он.

– Ладно. Если однажды окажешься в женском душе, я тоже дам тебе уйти.

А он в ответ вдруг смеется, так просто и искренне, будто и не усмехался глумливо всего секунду назад. И я вдруг ловлю себя на мысли, что любуюсь им в этот момент. Ему идет вот так смеяться. Даже не потому, что у него красивые белоснежные зубы, как с рекламы зубной пасты. А потому что так он выглядит как абсолютно нормальный человек. Правда почти тут же Смолин добавляет с пошловатой улыбкой:

– О, если я окажусь в женском душе, то вряд ли захочу уходить...

23. 22. Стас

В выходные отец с Инессой укатили на какие-то острова. Праздновать свою годовщину. Так что целую неделю мы с Сонькой – вольные птицы.

Хоть отец и велел быть тише воды ниже травы, она, конечно, сразу же позвала Яну с Аллой. Ну а следом на стихийную вечеринку подтянулись Влад, Милош и Рус.

Сначала мы зависаем в бильярдной, потом Сонька тащит всех вниз, к бассейну.

– Блин, жарко тут у вас, – тянет Яна, обмахиваясь тканевой салфеткой. – Знала бы, купальник взяла.

– Хочешь, мой какой-нибудь возьми, – предлагает ей Сонька.

– Стас, так а чё, ты Швабру прям голой видел в душе? – спрашивает вдруг Влад и изображает руками пышные формы. – И чё? Как она?

С Сонькиной легкой руки все в классе новенькую зовут шваброй. А про то, как она в среду забурилась в наш душ, кто только не обсудил.

– Говорю же – в полотенце она была, – отвечаю ему и на миг зависаю, как будто опять вижу перед собой её. Пылающую от смущения. Жмущуюся голой спиной к дверце шкафа. Прижимающую к груди свое дурацкое полотенце. И меня тут же опять ведет. Кровь горячо ударяет в голову, сердце влёт разгоняется, а в горле пересыхает. Сглотнув, тянусь за бутылкой минералки и жадно пью воду, с трудом отгоняя этот морок. Реально, какой-то навязчивый бред.

– Надо было сдернуть с нее полотенце… – в шутку предлагает Рус.

Я уж молчу, конечно, что в мыслях так и сделал.

– Ага. И нафоткать, – подхватывает Влад. – А Стас, блин, еще и не пропустил никого, посмотреть не дал. Ни себе, ни людям…

– Да было бы там, на что смотреть и что фоткать, – кривлюсь я. Не дай бог кто-нибудь просечет, какая дурь мне в голову приходит. Сам от себя в шоке.

– Вот именно, – поддакивает Яна. – Жаба мелкая.

– А кто вообще придумал отправить Швабру в мужской душ? – спрашивает Рус.

– Мы, – хвастливо отвечает Сонька, переглядываясь с Аллой. – Подговорили девчонок из десятого. Хотели приколоться над ней. Думали, вы всей толпой после физры завалите, а там – Швабра. Решили вам сюрприз устроить… Думали, поржем потом все вместе…

– А Стас всех обломал, – подытоживает Влад с деланно кислой миной.

Тут к нам бесшумно приближается один из охранников. Наклоняется ко мне и тихо сообщает:

– К вам там пришли.

– Кто?

– Девушка. Полина Меркулова. Просила передать, что у нее для вас есть кое-что важное…