Из-за своих мыслей не сразу реагирую на подошедшего мужчину. Вновь вздрагиваю, когда он встает вплотную ко мне и осматривает двумя темными омутами сквозь прорези в темной маске. Внимательно. Снизу вверх. Останавливается на твердых сосках, просвечивающих сквозь халат. Поднимается к губам, которые, кажется, скоро прокушу до крови. От волнения. От нервов. От чертовой неизвестности.

— Она вообще совершеннолетняя? — спрашивает Господин, повернувшись к хозяину кабинета через плечо.

— Конечно. Правда, мисс?

А я не могу и слова вставить — все еще пребываю в шоке. Не отрываю глаз от временного господина. Мы словно примагнитились друг к другу. Уже не так страшно. Перестаю дрожать. Но рано. Слишком рано. Еще много вопросов остается нерешенными.

Господин быстро отходит от меня и опять направляется к хозяину кабинета.

— Плевать мне, ясно? — снова рычит он. От смены настроения и резкости я скоро заикаться начну. — Сам стегай девчонку, я не хочу брать на себя ответственность. — Он быстро стягивает с лица маску, швыряет ее на стол и разворачивается к выходу.

Я встречаюсь взглядом с обладателем темных омутов. Рассматриваю его лицо. Каждую черточку. И разлет бровей, и разрез глаз, и плотные сжавшиеся губы. Знаю, что в жизни они не выглядят как ниточка. Они чуть полноватые. Чувственные. Заметила это еще на сцене, когда он хладнокровно осматривал меня и наносил удары.

Но я не верю. Не верю своим глазам. Пытаюсь найти хоть какое-то отличие. Потому что я знаю этого человека…

— Профессор Салливан?.. — от неожиданности не удерживаю вопроса, но прикусывать язык поздно.

Мужчина резко останавливается передо мной. Уже не так близко, на расстоянии вытянутой руки. Но даже так я наблюдаю на его лице неподдельное удивление. Подходит ближе ко мне и стягивает маску. Узнает меня, судя по расширившимся глазам.

Боже…

Профессор культурологии только что видел меня голой. Полностью уязвимой. Он трогал меня, касался широкими ладонями моего тела, стегал. Вызывал противоречивые чувства, которым невозможно найти объяснение.

Лили сказала, что здесь никто меня не узнает, что я не встречу никого из университета, из общежития. Здесь только богатые и солидные люди, а не такие нищебродские студенточки, как я. Она обещала. Обещала…

А сейчас мой мир разрушается в прах. Я опозорена. Можно прощаться с университетом, с дипломом, с будущей профессией, с университетской жизнью, которая спасала меня от падения в бездну из-за смерти папы и домашних проблем…

— Одевайся и езжай домой, — внезапно раздается приказ тем самым голосом, которым он отдавал команды на сцене. Лицо профессора жесткое, безэмоциональное, однако глаза готовы превратить не просто в пепел.

Они готовы сделать из меня ничто…

— Как это?

— Вот так. Езжай домой и не появляйся больше здесь.

— Но мне нужны деньги, — тут же парирую я.

— Если вы не доиграете сцену, деньги не получишь, — сообщает мужской голос из-за широкой спины профессора-господина.

Черт возьми! То есть мы еще и доиграть должны? Но как? Если профессор Салливан снова появится передо мной и снова увидит меня голой, я не то что отключиться не смогу, но и буду наблюдать за каждым его движением, за каждым шагом. Черт, это же мой преподаватель! Я не смогу. Не смогу…

Вспоминаю, зачем пришла сюда. Перед глазами появляются счастливые глаза моего героя, невероятная лучезарная улыбка. Он не знает забот жизни в чужом доме. Не представляет, куда пропала его мать и зачем вообще отдала другой семье.

Это нужно пережить. Опозориться, проплакать ночь и забыть…