Мой грозный взгляд, голос или понимание, что она и без того перешла все грани. Но она отходит от меня. Смотрит с обидой, но молчит, и в нашей ситуации это уже золото.

Я подхватываю чемоданы и спускаюсь вниз.

Уже в машине пытаюсь дозвониться до Лусине, но у меня не выходит, она остается недоступной.

Плюю на это дело и завожу машину, трогаюсь в путь.

В конце концов, Лусине не единственная домработница на весь Краснодар, просто позвоню в клининг, и дело с концом.

Я подъезжаю к нашему с Ритой дому к двум часам дня.

В принципе, тайминг неплохой, у меня есть еще пять часов на уборку и раскладку вещей — чтобы казалось, будто бы мы с Ритой отсюда и не уезжали.

Клининг уже в пути.

Однако когда я забираюсь в дом с двумя чемоданами вещей, очень скоро понимаю, что большую часть из них мне попросту некуда будет сложить.

Ведь в доме почти не осталось мебели…

— Что происходит?

Я бросаю чемоданы в гостиной, прохаживаюсь по дому. Морщусь от гулкого звука собственных шагов и не знаю, что делать.

Наш с Ритой дом будто выпотрошили.

Выдрали с корнем все, чем он был заполнен. При этом не заботясь о сохранности отделки. Тут и там царапины на стенах, в дверных проемах. Паркет и тот не пощадили — в некоторых местах он испорчен.

В доме ни одного дивана, ни одной вшивой табуретки.

В кухне пусто.

В спальне пусто.

Даже кровати и той нет!

Первое что логически приходит на ум — Рита собрала вещи, мебель и уехала.

Но опять же не вяжется. Если бы она что-то там забирала, это что-то было бы в ее квартире. Хотя бы часть! Телевизор например, кресло, кровать, хоть что-то… Но там нищенская беднота.

Прохожусь по дому второй раз и неожиданно натыкаюсь взглядом на голые провода, торчащие из потолка в гостиной, в том месте, где раньше висела люстра.

Дорогая венецианская люстра, которую я привез Рите в подарок.

Ее просто выдрали!

Это окончательно убеждает меня в том, что орудовала тут не моя бывшая жена. Даже реши Рита что-то забрать, неужели вывозила бы вещи так грубо и неосторожно? Не побрезговала бы ничем?

Нет.

Рита никогда подобного не устроила бы. Потому что начинка дома — ее душа. Она тут все подбирала вместе со мной, каждый предмет мебели, каждую тарелку, каждую картину…

Чтобы так вандально разграбить дом, к нему нужно ровным счетом ничего не испытывать, никаких сантиментов. Это не про мою жену, я слишком хорошо ее знаю, чтобы предположить такое.

Прибитый к плинтусу происходящим, я не слышу, как к дому подъезжает машина, как бахает калитка.

Слышу только, как мать уже влетает в дом.

— Арнак, сыночек, ты только ничего плохого не подумай… — визжит она. — Я ради тебя старалась! Ради твоих будущих детей!

И мне становится кристально ясно, кто тот вандал, который ободрал наш с Ритой дом.

— Мам, ты охренела? — Наверное, впервые в жизни я по-настоящему на нее ору.

А толку-то.

Я уже не смогу привести сюда Риту.

21. Глава 16. (Не) разведенные

Арнак

Я смотрю в обеспокоенное лицо жены и сочиняю на ходу, потому что надо ж как-то выйти из положения:

— Ритуля, зайка моя, у меня неприятная новость. У нас дома термиты. Я не стал раньше говорить, чтобы не волновать тебя. Но там распылили отраву, и нужно какое-то время, чтобы все выветрилось.

— И что же? — Ее глаза расширяются. — Ты не заберешь меня из больницы?

— Конечно заберу. — Я глажу ее по руке. — Только не домой, а пока что в гостиницу.

— Но как же в гостиницу! — дует губы она. — Мне нужны мои вещи, одежда, халат, белье…

— Солнышко, я взял все необходимое, надеюсь ты не против? Если вдруг тебе понадобится что-то еще, мы купим. Так пойдет?