— Вот как могло случиться, что ты стал нашим предводителем? — вдруг спросил Эйрик и кружка с пивом выпала из непослушных рук, залив штаны в причинном месте. — Чёрт! — Он резким движением смахнул не успевшую впитаться влагу. — Может быть, им должен был стать я, а? — Поперёк его лица медленно растеклась натянутая улыбка открывая оскал зубов. 

Почему-то я сразу почувствовала себя заблудшей овечкой в волчьей стае.

— Это вряд ли, дружище! — великан широко улыбнулся, явно пытаясь перевести раздражение товарища в шутку. — Ты у нас отличный воин, но дай волю, ты бы весь мир покрыл чужой кровью и своим семенем!

Эйрик замер и растянул губы в самодовольной улыбке и, привстав с насиженного места, будто хотел добавить что-то еще, но, видно, охваченный непомерным приливом гордости и самоуверенности, вперемешку с дурманом от крепкой выпивки, тут же рухнул на землю.

— Ему надо помочь? — спросила я неуверенно, готовая броситься к без памяти завалившемуся на спину воину.

— Оставь, — крепкая и горячая рука Радмира обхватила мою кисть и запрятала в себя, словно в кокон.

Почему-то прикосновения грубого и ненавистного человека показались мне приятными... Даже в голосе великана почувствовалось теплота, нежность... и надёжность. Кровь хлынула к сердцу, и к моему одиночеству, растерянности и обиде добавилось недоумение. Внутри меня что-то шевельнулось, горячими жгутиками опоясывая сердце, что-то такое, чему я не могла отдать ясного отчёта. Ну не мог он прошлой ночью воспользоваться моим бессознательным состоянием, а сейчас вести себя как ни в чём не бывало... Или мог?!

— Очнётся и пойдёт спать, — Радмир руку не убрал, а лишь крепче сжал ладонь. — Как и все остальные.

— А кто такая Веласса? — вскинула на великана ресницы, но тут же от страшного смущения опустила глаза.

— Болтает по пьяни, сам не знает чего... — отрезал он и вдруг спросил. — Как самочувствие? В паху уже не ноет?

— А? — От его вопроса я прямо обалдела. Уставилась на него, на заразу, реповида волчьего, чтобы стыдно стало. Переживать, значит, начал? Значит, всё-таки сделал меня женой! И помалкивает! По миру пустить хочет! Вот ты и признался, гад безродный! — Как ты...

Великан не дал мне возможности высказать вслух всё, что я о нём думаю. Он встал, и, удерживая за руку, поволок меня со сходного места. С ужасом перепрыгивая распростертые на земле тела, побежала за ним. Не хватало наступить на кого-нибудь. Семеня за широким шагом Радмира по раскачивающему настилу, понеслись мы по той улице, где стояла наша палатка. Её я узнала только потому, что стояла она напротив той большой, где для советов собирались воины. Тут меня словно обухом по голове стукнуло.

Светлый Боже, что он собирается со мной делать?!

Неужели хочет повторить то, что было когда я крепко спала? Сделалось так плохо, что ноги перестали слушаться, сердце бешено заколотилось, а в глазах потемнело. Начала упираться, но великан лишь прибавил шаг. Когда возле нашей палатки не остановились, а прошли мимо, я догадалась, направляемся мы прямиком к привязанным около кормяг лошадям. Свечение от факела с восточной башни сюда почти не проступало. Все строения в лагере были похожи друг на друга и, практически неразличимы. Приходилось довольствоваться бледным светом луны, которую облака периодически укрывали своим тёмным покрывалом. Лошади с сонными глазами раздували ноздри, встряхивая гривой, фыркали. Естественно, кому ж понравится пробуждение посреди ночного сна? Я едва успела разглядеть невозмутимое лицо Радмира, как луна снова исчезла, и нас поглотила тьма, плотная, как дублённая кожа. Мне оставалось только удивляться, как великан умудряется что-нибудь разглядеть в таком мраке.