— Не я, но мне удалось поприсутствовать во время нее, — покачал головой он и посмотрел на директрису. — Наталья Федоровна, голубушка, распахните шторы, мне мало света.

Женщина без лишних слов повиновалась. В кабинет проникли яркие, но уже не обжигающие лучи, какие только могут быть в самые последние дни лета.

— Порез очень глубокий, придется наложить швы, — заключил доктор еще через полминуты осмотра. — Держи, — он протянул маленький стеклянный пузырек, — выпей.

— Что это? — напряглась я.

— Настойка опиума, — пояснил врач.

Я принимала опиум всего раз в жизни, когда у меня безумно разболелся зуб. И прекрасно помнила, в каком состоянии находилась после: сознание затуманено, тело слушается плохо. Нет, я не могу себе такого позволить. Сейчас нужна ясная голова.

— Не стоит, — убрала его руку с пузырьком. — Зашивайте так.

В кабинете на несколько секунд повисло недоуменное молчание.

— Ты с ума сошла? — изумился мужчина. — Зачем терпеть такую боль?

— Так нужно, доктор. Я выдержу.

— Августа, вы поступаете очень неразумно, — вмешалась директриса.

По ее выражению лица я поняла, что она хотела выразить свои мысли гораздо более грубыми словами. Но не могла себе такого позволить. Хорошие манеры были у этой женщины в крови. Не зря же она стала управлять одним из самых престижных частных заведений Северо-Западных губерний. И плату за обучение, хочу заметить, брала соответствующую.

Я с серьезным видом наблюдала за тем, как врач достает иглу и нитки.

— Не бывает настолько реалистичных снов, — снова попытала счастья. — Это было наяву.

Он посмотрел на меня внимательно, накрыл своей теплой ладонью мою здоровую кисть и, глядя в глаза, промолвил:

— К сожалению, девочка, бывает. Расскажи мне, как все произошло?

— Вы все равно не поверите!

— Прошу, сделай это для старого доброго дядюшки Йозефа.

Его улыбка казалась столь добродушной, что я не смогла отказать и рассказала в подробностях обо всем произошедшем накануне.

— Ты знакома с понятием лунатизма?

Я шире распахнула веки.

— Да, читала об этом! Но здесь вы неправы! Лунатики не помнят, как ходили во сне, я же прекрасно отдаю отчет в своих действиях.

— Что-то непохоже, — пробурчала под нос Наталья Федоровна. Я сделала вид, что не слышала ее, все внимание сосредоточив на мужчине передо мной.

— А ты неплохо осведомлена. Жаль, что женщинам нельзя учиться на врачей, — вздохнул тот. — Однако не все так просто. Эта область еще очень плохо изучена. Думаю, мы еще очень многого не знаем об особенностях сна. Так что все может быть.

— Зачем вы приехали, Йозеф Соломонович? — резко сменила тему я.

— Повидаться с тобой, — пожал плечами доктор. — Ты же знаешь, мы с Петром были добрыми приятелями. Я беспокоюсь о тебе.

— Ну так поверьте! Моего деда убили! — воскликнула я. — И теперь пытаются добраться до меня! Но никто и пальцем не шевелит, чтобы разобраться с этим!

Хотела продолжить тираду, но первый же прокол воспаленной кожи изогнутой иглой выбил меня из реальности. Боль была настолько пронзительна, что хотелось выть. Я до крови закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик. Но все равно из горла вырывались глухие стоны. Йозеф остановился и снова предложил обезболивающее. Я опять отказалась.

— Упрямая, — цыкнул языком он. — Как дед.

Как долго продолжалась эта пытка, не знаю. Показалось, что целую вечность. Когда он закончил, в глазах темнело. Не только кисть, но и все предплечье беспощадно пульсировало. Врач достал другую баночку, поднял руку и посмотрел ее содержимое на просвет. Там лежали какие-то круглые пилюли, за коричневым стеклом и не поймешь, какого цвета.