– Что мы творим, Хельг?..

– А хочешь, я прямо сейчас снесу замок и выпущу тебя на свободу? Я смогу, только сбегаю за инструментом. Мы будем вместе…

– Не надо, милый. Нас все равно поймают, и станет только хуже. Иди домой, расти своего мальчика. Если боги захотят, мы снова встретимся.

– Я больше не сплю с женой. Не хочу себя привязывать к ней еще одним ребенком.

– Глупый, – Джас улыбнулась и убрала с лица друга прядь. – Что ей мешает повторить тот же трюк?

– Не повторит. Я переехал жить в кузницу и близко ее туда не пускаю. Забираю иногда мальчика. Он смышленый. И так напоминает тебя, – Хельг грустно улыбнулся.

– Иди, Хельгерт, уже пора. Скоро будет светать.

– Поклянись, что сделаешь все, лишь бы остаться в живых, – горячо зашептал Хельг. – С магией, без магии, но жива.

– Я постараюсь.

– Нет, поклянись! Я хочу верить, что это не конец. Все вот это не наша жизнь. Наша светлая и радостная. И она не оборвалась на том утесе, где мы с тобой попрощались.

– Она оборвалась на околице. Мой морок провожал тебя до большой дороги. Я еще с десяток раз целовала тебя, но ты ничего не почувствовал.

– Я почувствовал! – он прижал руку к груди. – Здесь было тепло и светло, а потом, за околицей, все внезапно оборвалось.

– Я клянусь, милый, извернусь ужом, но выживу. Мы еще будем счастливы. Вместе или порознь, но обязательно будем.

Утром, когда белая карета, скрипя колесами, выбиралась за ограду постоялого двора, на горочке появился местный кузнец. Коса заплетена на северный манер, на голове обруч, чтобы пряди не лезли в лицо. Губы сведены в жесткую линию, а брови разделены суровыми складками. Стоило ему увидеть, что занавеску тронула женская рука, как он вывел из–за спины мелкого мальчонку, от силы двух лет. Взял его на руки и широко улыбнулся «ведьме», которая, припав к решетке, смотрела на ребенка во все глаза. По велению отца тот радостно помахал проезжающей мимо карете рукой.

Джастина провела в раздумьях всю первую половину дня. До столицы оставалось чуть меньше двух суток. Она перебирала, словно четки, события, которые исковеркали жизнь сразу нескольких людей: ее, Хельгерта, маленького бастарда и даже Родерика. Не говоря уж об Аделине. Той вообще не повезло. И везде центральной фигурой была она, Джас. Все крутилось вокруг ее мелкой персоны. Уж на самом деле, лучше бы она не рождалась. Мама была бы здорова, Адель жива, а светловолосый братишка так и не появился бы на свет.

Что малыша ждало впереди? Отравят его сознание тем, что он незаконнорожденный сын лорда Долин, или оставят в неведении? Сомнительно, что уберегут от грязной игры. С такими алчными дедом и матерью обязательно всплывет его право быть выше остальных. А ведь благородная кровь может сыграть с ним злую шутку – наградить мальчишку магическим даром. А если тот вдруг проявится у сына кузнеца, правду уже не скрыть.

Еще более худший вариант, если дар проснется слишком рано. Тогда бастарду будет одна дорога – в храм, где из него сделают пустышку. Закончатся мечтания, что он займет место рядом с истинным отцом. Пустышки никому не нужны.

У Джас даже разболелась голова – так далеко увела ее фантазия. Она уже видела нешуточную битву, которая развернется между Гристель и еще одним неожиданным наследником. Если будет доказана его благородная кровь, то ничто не помешает бастарду претендовать на родовое гнездо Варандак. Исход спора будет зависеть от того, как рассудит король. Но все знают, что в наследственных делах предпочтение отдают наследникам мужского рода.

– Ох, папа, папа! Что же ты наделал?