– Ева, я пока не хотел бы обсуждать данную тему, – в голосе проскользнуло лёгкое недовольство.

– Какую именно – твой собственнический инстинкт или голого Галена на нашем ложе страсти?

– Обе, – отрезал Вэйдалл, и я отвернулась, глядя на дома вдоль улицы, на прохожих, оборачивающихся на роскошный автомобиль – в Тирсе нечасто видели дорогие марки с открытым верхом.

В отличие от Галена, Вэйдалл явно знал дорогу лучше, ни разу не спросив у меня, где надо поворачивать и правильно ли он едет. Мы молчали до тех пор, пока я не попросила остановить почти на том же месте, где в прошлый раз Гален высаживал нас со Стасией. Правда, реакция на место остановки оказалась примерно такая же.

– По-моему, мы ещё не приехали, – заметил мужчина удивлённо, оглядев пустынную дорогу, луг и лес по другую сторону пёстрого разнотравья.

– Я сменю ипостась в лесу и открою в воздухе портал, – объяснила я. – Так будет быстрее, чем ехать по кружной дороге, а срезать здесь можно только тропинками. Машина там не проедет при всём желании.

– Тогда я провожу тебя до леса.

– Здесь недалеко, – возразила я.

– Тем лучше, – не смутился Вэйдалл, выходя из салона.

Даже не знаю, кто из них двоих страннее – наглый учитель с то появляющимся, то исчезающим интересом к моей персоне или член братства, внезапно решивший ухаживать за мной.

Вэйдалл забрал у меня сумку, так что мне осталось нести только сирень.

– А не боишься, что машину угонят? – спохватилась я, когда мы сошли с дороги на ведущую к лесу тропинку, оставив автомобиль на обочине.

– Она под защитой, так что нет, не боюсь.

– Я хотела поблагодарить тебя за цветы. Это было… неожиданно, – призналась я в попытке поддержать беседу. – И… прости. Не надо было вспоминать Галена и… всё остальное. Просто твои намерения меня… удивили, – и сильнее, чем непристойное предложение Галена, не требовавшее моего согласия.

– Ты, наверное, знаешь, что три года назад мы были братством Тринадцати, – тропка узкая, идти по ней можно только цепочкой по одному, и, чтобы держаться рядом со мной, мужчина шёл по траве, отодвигая свободной рукой высокие побеги растений. И я заметила, как зелёные листья и стебли словно сами отклонялись в сторону, уходили от столкновения, уступая дорогу человеку. Точнее, не совсем человеку.

Я кивнула. Почти все нелюди об этом знали. Только никто не ведал, что на самом деле произошло в ордене, кроме того, что один из членов предал собратьев и поплатился за это жизнью.

– Как говорится, тогда ничто не предвещало беды, – продолжил Вэйдалл задумчиво. – По крайней мере, так казалось нам, тем, кто был в стороне. Было собрание всего братства, на котором старшие вели себя страннее обычного, а один из моего младшего поколения, Нордан, был более раздражён и нетерпелив, чем прежде. Собственно, Норд среди нас – паршивая овца, как он сам часто повторял. Непредсказуемый, неуживчивый, потакающий своим мимолётным желаниям и никого не слушающийся. Но наша сила и бессмертие зависят от количества собратьев в круге, должно быть не меньше двенадцати, а желательно больше, разумеется. Поэтому старшие терпели Норда и многие его выходки и не привлекали к партиям ордена – себе дороже. К нему приставили его наставника, Дрэйка, в качестве надсмотрщика, но даже тогда Норд всё равно оставался сам по себе. После того собрания мы разъехались обратно и каково было наше удивление, когда через несколько дней объявили новый срочный сбор. Там мы узнали, что отныне будем зваться братством Двенадцати, так как один наш собрат предал нас и сбежал.