* * *

– Ари, ты дочитала «Развратную леди»? И как тебе?

Смущённое глупое хихиканье ответом.

– Я слышала, что уже появился первый тираж «Игрушки». Вот бы достать хотя бы один экземпляр!

Я подняла глаза под потолок танцевального зала, высокий, белый, с двумя позолоченными люстрами, стеклянные подвески которых призваны изображать хрусталь. За окнами с коричневыми портьерами светило солнце, в большом зеркале, занимающем всю стену, отражались сбившиеся в стайки ученицы, коротающие время в ожидании учительницы танцев.

– Беа, а правда, что героиня «Игрушки» сразу с двоими?

– Ой, в «Леди» их штук пять было!

– Там по очереди всё-таки. А в «Игрушке», я слышала, их двое… одновременно! – последнее слово произнесено срывающимся трагическим шепотом.

Два мужика – это серьёзно.

– Я тоже что-то такое слышала, – поддержала Беатрис и обернулась вдруг ко мне: – Ева, по-твоему, это возможно?

– Что именно?

– Чтобы одна девушка и сразу с двоими делала… ну, всякие вещи?

– Сексом занималась? – уточнила я сугубо из мелочной вредности. Знаю, что благонравной девице из хорошей семьи не пристало произносить вслух страшное слово «секс».

И иже с ним.

Кларисс и Ариана ожидаемо залились румянцем, Беатрис огляделась, убеждаясь, что остальные девушки нас не слышали, и шагнула ко мне.

– Тише ты, – шикнула недовольно. – Обязательно повторять такое вслух?

– А что? – изобразила я искреннее почти недоумение. – Я же не ругаюсь.

– Ещё чего не хватало, – закатила карие глаза Беатрис и продолжила с жарким энтузиазмом: – В новелле «Игрушка» леди Тьмы речь пойдёт о невинной девушке, угодившей в сети двух порочных братьев. Они будут…

– Да знаю, знаю, – перебила я. – Они её склонят к интиму, будут практически всю новеллу иметь в разных позах и во все места, и по одному, и по двое, и, возможно, даже по трое, если наберётся нужное количество желающих, а бедняжка погрузится в пучину физического наслаждения и моральных терзаний, где и станет барахтаться в ожидании, когда автор ниспошлёт ей благородного рыцаря-освободителя, или несчастный случай для совратителей, или план коварной мести. Впрочем, последнее маловероятно, потому как героини в этих новеллах непременно бедные, несчастные, в трудном положении и единственное, что им остаётся – раздвигать ноги по первой команде.

На трёх девичьих лицах отразилось совершенно одинаковое недоверчивое удивление.

– Ты что, уже читала «Игрушку»? – спросила Кларисс настороженно.

– Нет, но разве в «Развратной леди» было не то же самое?

– Не с обоими сразу, – возразила Ариана.

– Какая разница, один у неё будет единовременно или двое. Дело не в количестве. Главное, что в большинстве новелл одна и та же старая сказка на новый лад о страдающей принцессе или простой трудолюбивой девушке, которых за терпение к финалу обязательно спасёт доблестный принц. Только с запретными сценами в качестве пикантной изюминки. А убери принца, и что ждёт героиню? Её сломают, убьют или выбросят, когда надоест? Она станет уличной проституткой и через пару лет умрёт от нехорошей болезни? Что она может сама по себе? – не говоря уже о сомнительной женской ролевой модели.

– В жизни так тоже бывает, – неуверенно заметила Ариана, краснея отчаянно от чрезмерного количества «страшных» слов. Удивляюсь, как она, уроженка Феоссии, страны, известной своими строгими нравами, вообще берёт в руки подобное компрометирующее чтиво.

– Да, бывает, – согласилась я. И леди Идэна рассказывала, и я сама слышала. Вечные истории о падших женщинах, о падших сиренах, лишившихся голоса, власти над мужчинами, нашей силы, что дана морем и небом. – И это страшно. Но я всё же предпочитаю читать истории о любви, об отношениях, о чувствах, которые меняют героев.