– Очень ему твоя самодеятельность не понравилась. Обычно с подобными просьбами идут к управляющему, что Влад и собирался сделать. Ему и отстегивают. Из-за тебя мужик лишился не только премиальных, но и работы.

– Работы он лишился, потому что нанял наемника, – бурчу недовольно и тут же сокрушаюсь: – Блин, сколько ему там? Полтос?

– Сорок три, всего-то. Сороколетние мужики довольно своеобразные. Плюс-минус пара-тройка лет не особо роляет.

– Какой тонкий заход, – демонстративно закатываю глаза и продолжаю удовлетворять свое любопытство: – Сколько ему?

– Кому? – Ярослав хитро улыбается и разваливается на стуле. Вторично закатываю глаза. – Полных – тридцать девять.

Улыбаюсь и глажу себя по голове.

– Наелась. Спасибо.

– Я тебя всю неделю на обед звал, между прочим, – замечает с укором. – Но ты предпочла голодовку. Два извращенца, вы друг друга стоите.

Пропускаю комментарий мимо ушей и сосредоточиваю все свое внимание на принесенном салате. Чувствую себя немного не в своей тарелке. Ловлю на себе взгляды бывших коллег, каждому приветливо улыбаюсь, в ответ получаю скупую вымученную. Только администратор озорно и незаметно для других подмигивает, девчонки же пожирают завистливым взглядом, перебивая и без того не самый хороший в последние недели аппетит.

– К этому придется привыкать, – замечает Ярослав ненавязчиво.

– Будь лаской, прекрати копаться в моей голове.

– Мы с Владом до четырнадцати вместе жили. Потом нам обоим неслабо подфартило, – рассказывает, прихлебывая суп. – Бабки в кармане зашуршали не сразу, но когда это случилось, многое изменилось в моей жизни. Помимо всяких приятностей, типа возможности не смотреть на ценник в продуктовом, все мое окружение, по сути, раскололось на три лагеря – завистники, нахлебники и Покровский. Обычное дело, забей.

– Спасибо, – слабо улыбаюсь и дотягиваюсь до его руки, сжимая пальцы и сразу же убирая. – Но, тут другое. За меня платишь ты. Я по-прежнему ничего из себя не представляю.

– Зря так думаешь, но переубеждать не мне, а тому, кто нагло забрал себе остатки борща.

Мое лицо вспыхивает от удовольствия. Опускаю взгляд в тарелку и не поднимаю до тех пор, пока у столика не появляется мужская фигура.

– Присоединитесь к нам? Официальная часть благополучно завершена, – Покровский говорит обычным голосом, но явно прослеживается усталость.

– Это честь для меня! – довольно громко гаркает Ярослав.

– С удовольствием, – принимаю очередной вызов с улыбкой.

А у самой поджилки трясутся от волнения, и эта внутренняя лихорадка заставляет дрожать мои руки. Отодвигаю стул, стараясь не шоркать ножками, Покровский подает руку, что, вообще-то совершенно необязательно и лишь добавляет трепета. Не хочу его касаться. Не хочу снова чувствовать тепло его крепкой ладони, не хочу пропускать через себя очередной разряд тока, но проигнорировать приравнивается к хамству.

До их столика два с половиной метра, но складывается впечатление, что все двести. Бесконечно длинный путь на плаху, на всем протяжении которого он держит мою руку, довольно ощутимо сжимая, отпуская лишь у самого стола, что не укрывается от внимания его матери.

Одна ее бровь едва заметно приподнимается и в этот момент я почему-то перестаю ее бояться. Она продемонстрировала эмоцию, на которую, как кажется со стороны, просто не способна. Заинтересовалась ситуацией как мать. А значит… значит она такой же человек, как и я.

– Мама, позволь представить тебе Веру, мою помощницу. Вера, это моя мама, Покровская Елена Анатольевна.

– Приятно познакомиться, – сдержанно кивает женщина.