– Нет, Мирослава – это моя персональная головная боль; к тому же, это вроде как семейный ужин. Ты только не пойми меня неправильно – ты тоже часть моей семьи, но вряд ли Таня с дочерью думают так же...

– Ладно уж. Но если будет нужна помощь – только свистни.

Поворачиваем в наш двор; пока я выуживаю с заднего сиденья свою сумку, у Киры звякает телефон, и по губам девушки расплывается довольная ухмылка.

– Это что это? – тычу пальцем в ямочку на её щеке.

– Позор тебе, Абрамова – в твоём-то возрасте анатомию человека не знать! Но так и быть, просвещу тебя по доброте душевной – эта часть лица щекой называется.

Понимаю одновременно две вещи: во-первых, Кира явно не в своей тарелке себя чувствует, когда я ловлю её с поличным; а во-вторых, она очень ловко съезжает с темы, пряча за стёбом своё смущение. Ну ладно уж, я ж не изверг, чтоб к человеку в душу лезть без его желания – поделится, когда будет готова.

– Может, вечером на игру сходим? – интересуется подруга, наматывая на палец кончик хвоста.

– Эй, я же повинность несу, сегодня точно никак, – со слишком довольной улыбкой отказываюсь.

Кира видит меня насквозь; для неё не секрет, что я и баскетбол – это две разные вещи даже при том, что она зовёт меня всего лишь посмотреть, а не играть. На самом деле, мы обе не были фанатками, но Скорина уверяет меня, что это весело – наблюдать за тем, как Лебедева с Добровольской надрывают глотки, пытаясь привлечь внимание Тайсона. Впрочем, он никогда с одной девчонкой дольше одного вечера не встречался – они у него чаще перчаток меняются.

К слову о Тайсоне: он после столкновения с Каштанкой живым вообще с территории универа ушёл?

– Ладно, тогда в другой раз, – милостиво разрешает, и я выбираюсь из машины.

– Ты что, домой не идёшь? – удивлённо округляю глаза.

Мы ведь в одной квартире живём, куда она намылилась?

– Нет, у меня тут дела нарисовались.

Подруга пытается спрятать хитрую улыбку, но у неё ничего не выходит.

– Ясно, опять недомолвки, – ворчу под нос, но она слышит.

– Я потом расскажу тебе всё-всё, честное пионерское!

– Ой, вали уже давай!

Со смешком Кира заводит мотор и скрывается из вида; недоверчиво качаю головой и поднимаюсь домой, чтобы переодеться в одно из трёх платьев, что имеются в моём гардеробе. Невольно засматриваюсь на своё отражение и пытаюсь понять, почему всё-таки вызвала такую реакцию у незнакомого парня... Похоже, у него какие-то серьёзные проблемы с брюнетками маленького роста, потому что других причин я просто не вижу. Может, я ему кого-то напоминаю – кого-то, кто сделал больно – и он просто спроецировал свою ненависть к ней на меня?

Да уж, подруга, ну и фантазия у тебя...

Забрасываю платья обратно в шкаф и втискиваюсь в свои любимые светло-серые джинсы и салатовый свитер – слишком много Мирке чести; Таня, может, и нарядится ради дочери, а вот для меня её приезд совсем не праздник, так что и делать из него событие не собираюсь. Завязываю волосы в пучок, чтоб в глаза не лезли, и пытаюсь настроиться на встречу, но в голове по-прежнему царит пытливый взгляд карих глаз, что заставляют дрожать и путают мысли.

Надеюсь, больше мы с их владельцем не встретимся.

Чересчур радостный голос Мирославы слышу ещё на четвёртом этаже; он у неё немного высоковат, и когда она на эмоциях – истерит, или восторгается – получается такой противный полувизг, от которого закладывает уши. Помню, одно время она решила, что должна стать певицей... Понятия не имею, за какие такие грехи наша пятиэтажка расплачивалась целый месяц, пока Мирка голос не сорвала – кошка, которой хвост прищемили, и то орала приятнее.