Муть перед взором рассеивается, я поднимаю глаза, но натыкаюсь на острие рыцарского меча. Зато клинок из руки не выпустила, смешно. Вот неудача.

– Сдавайтесь, миледи, – опять предлагает Титус. Победно гудит толпа, увы, не в мою честь, но я хотя бы попыталась.

Вот и всё, проиграла. Однако…

Губы сами растягиваются в улыбке. Мы ведь бьёмся до первой крови, так? Резкий взмах руки вверх… Секунда… Две… лезвие клинка просвистело у головы Титуса. Он дёрнулся, но поздно: на левой щеке появилась алая полоска с каплей, а мой меч вонзился в ствол высокого дерева, стряс с голых ветвей скопившийся снег. Зрители ахнули, в основном впечатлительный женский пол.

– Хм, недооценил, – удивился воин, стёр кровь рукавом и поднёс к лицу, верно, убедиться. – Что ж, миледи, похоже, пари вы всё-таки выиг…

– И-ийк! Кья-як! – говор Титуса потонул в оглушающем орлином кличе, ударившем громом с высоты молочных небес. Следом занялся жуткий ураган, разворотивший замковый сад в безобразие.

Женщины и дети со слугами испуганно завопили, попрятавшись за мужскими спинами. Нависающая над лежащей мной широкая фигура Титуса будто сжалась, я отчётливо различила в серых глазах рыцаря страх, он вздрогнул и отбросил свой тяжёлый меч далеко в сторону, однако остался стоять на месте, вжал подбородок в грудь.

Ничего не понимая, я жмурилась от иглистого ветра, прикрывая глаза ладонью, и через несколько минут смогла, наконец, рассмотреть стремительно снижавшегося к нам с неба бело-золотого грифона.

Огромного и дико злющего.

И гадать не нужно, кто по наши грешные души пожаловал.

Грифон описал над нами круг, гаркнул ещё разок, аж уши заложило и стёкла в окнах замка задребезжали, затем быстро замахал широченными крыльями, гася на подлёте свою скорость. Приземлился в ничтожной близости. И как тушей не задавил в устроенном им же буране?!

– И-ийк-к! – затянул грозно, наставив клюв в нашу с Титусом сторону, крылья растопырил и лапами по площади заскрежетал. Челядь и знать к тому времени из сада испарились. И вот тогда я поняла, что пора спасать бледного как смерть рыцаря. В конце концов, поединок – моя инициатива.

Промычав все возможные ругательства и порядком прокряхтев, пока поднималась на ноги, я загородила остолбеневшего Титуса своей грудью, которой, кстати, толком вздохнуть нормально не могла, храбро представ перед громадной птицей-львом.

Ну, про храбрость я, конечно, сильно преувеличила. Стоило поймать яростный взгляд двух желтых гигантов, и желудок скрутило от страха. Мамочки! Да он же меня сейчас сожрёт и не подавится!

– Эй… Эйган … – сдавленно пропищала под гнётом свирепого взора, схватившись рукой за грудь. Сделала осторожный шаг и ещё шажочек к пыхтевшему грифону, надеясь, что тот меня понимает. – Я… это я просила Титуса дать мне пару уроков с мечами. Не наказывай его, пожалуйста, он ни в чём не виноват. Он и пальцем меня не тронул!

Ага, так со стороны и видно было.

– А это я… поскользнулась и упала на спину, да! – Супер, выкрутилась, ничего не скажешь.

Я уставилась в жёлтые камни глаз мифического существа. Ну, вовсе не сказочного, как оказалось. Эйган в обличье грифона сверлил меня тяжёлым взглядом, не мигая, и, когда, по моим расчётам, точка апогея достигла критической отметки, грифон неожиданно успокоился, а в следующий миг меня сгребли в охапку сильные руки, прижали к твёрдой груди, укутывая в тёплый плащ.

– Как же ты меня напугала! – шёпот в макушку, следом по волосам и спине успокаивающе прошлась ладонь. – Я патрулировал окрестности, как внезапно ощутил боль – чужую боль, а когда понял, чья она, бросился сюда. Что произошло? Ты не р-ранена?! – в голосе Эйгана зазвучали гневные нотки.