Я же продолжала дрожать от смеха:

– Ой, не могу... Я – Белый волк, чертов Геральт из Ривии! Виринея, ты теперь ведьмак! Зараза! – заявила я своему отражению, удивлено ощупывая лицо и разглядывая желтые глаза, а потом обратилась к коню: – Эй, Негодник! Будешь моей Плотвой? А Ташифу переименуем в Лютика!

Конь скептически фыркнул, а лысый пророк непонимающе моргнул своими раскосыми узкими глазами.

Я хотела сменить образ, с которым познакомилась несколько лет назад в компьютерной игре, на более простой, но спутники убедили меня оставить все как есть. Мол, охотник за нежитью в этих глухих местах всегда найдет кров и помощь. Чудовищ в приграничье много, поскольку кроме местной нежити сюда, в нашу Кадирейскую империю, мигрировали все создания ночи с территории светлых и темных эльфов. От светлых монстры бежали, потому что не выносили их магию, а от темных – потому что боялись их жестокости больше солнечного света.

На мой же вопрос, как выходить из положения, если жители приграничья отправят меня сражаться местными чудовищами, сипуха и маленький лысый пророк просто отмахнулись: или сбежим, или вместе одолеем всех, кто бы ни встретился.

– Особенно с этим вашим мечом, саха Морован! Да-да! С ним вы победите кого угодно!

После смеха, от которого все еще болели ребра, засыпала я нелегко. Сон на подстилке из лапника, в окружении леса, где помимо нежити и зверья по мою душу рыскала толпа вояк под руководством нескольких магов, по определению не мог быть спокойным.

Но, немного повертевшись и сотворив заклинание от комаров, я все же уснула, оставив сипуху сторожить: кандидатуру Ташифы на роль часового я отклонила сразу. Во-первых, маленький пророк уже давно дремал на плаще, расстеленном прямо на земле. Во-вторых, я была уверена, что Шелли не уснет на посту.

Я провалилась в глубокий сон, уже ожидая продолжения истории о короле Хаоса. Чем больше я узнавала о его жизни, тем меньше оставалось страха перед тем, что он вторгается в мои сны.

Всегда представляла повелителя Хаоса кем-то изначально, от рождения, могущественным, гордым и, чего уж там, жестоким магом. Если то, что я видела во снах, правда, а не бред, порожденный Нидельстором, играющим с моим сознанием, этот дракон, прошедший сотни миров, прежде чем оказаться на троне Хаоса, достоин сострадания.

Путешествуя по мирам, я сделал любопытнейший вывод: чем меньше вмешиваешься в события мира, по которому проходишь, тем спокойнее твоя жизнь. Можно убить чудовище, чтобы заработать на еду, можно помочь нарубить дров и починить сарай взамен на кров. Но избави тебя Порядок и Хаос, вместе взятые, вмешиваться в чужие сердечные дела или, того хуже, в политику!

Однажды я вмешался и в то и в другое.
Я любил вкусно поесть за столами вельмож, притворяясь странствующим менестрелем. Не помню уже название мира, где меня ради баллад, коих в странствиях узнал великое множество, очередной раз приютили во дворце. Вообще, меч и флейта, а в те времена еще лютня, были постоянными моими спутниками, которыми я одинаково виртуозно добывал пропитание и защищался. Притом порой защитой была именно музыка, потому просто играть на любом инструменте, не вложив в мелодию магию и частицу души, я не умел.
Сейчас я редко играю. Опасно браться за флейту тому, кто обладает короной Хаоса. Кто знает, что случится после первых же нот? Появится новая трещина в мирах порядка? Или только воскреснет пара сотен бабочек, умерших несколько столетий назад?
Но вернусь ко второй ошибке, изменившей мою судьбу раз и навсегда. Первой были Хрустальные врата, а второй...