- Адепт Гай, подойдите ближе и попытайтесь определить проблемы этого человека при помощи магии! Понимаю, что у вас не выйдет поставить правильный диагноз, но вы просто называйте, что именно чувствуете, а я помогу вам это объяснить…

Я нахмурилась. Но не от слов преподавательницы, а оттого, что на самом деле творилось с мужичиной. У него ужасно болела голова. Это было заметно по движениях шеи, по затуманенному взгляду глаз. Сделав шаг ближе, я подняла ладонь, как когда-то прочитала в книге, и направила в старика мысленный магический импульс. Испытуемый вздрогнул, видимо, почувствовав мои манипуляции, и я с легкостью получила развернутый ответ. Магия отзеркалила чувства мужчины, и я увидела его проблему: заклятие! Заклятие стать парализованным! Не просто возрастная болезнь, а подпитанный магией недуг…

- Его прокляли... – вынесла я свой вердикт. – Простые лекарские навыки здесь не помогут. Его нужно освободить от заклятия как можно скорее, иначе будет слишком поздно…

Преподавательница в шоке смотрела на меня, хлопая глазами. Адепты притихли, ожидая её реакции, и та не замедлила проявиться.

- Адепт Гай! Вы ошибаетесь! – вдруг парировала она, высоко вздёрнув подбородок. – Что ж, вам простительно! Этот мужчина болен после травмы и не более того. Ему понадобится зелье с примесью родердрона, которое нужно принимать три раза в день…

А я в этот момент поняла, что преподавательница лекарского искусства совершенно не обладает магическим зрением. Неужели ей не видно, что у старика на плечах легкое голубоватое свечение? Да, оно почти незаметно, но, если приглядеться, сомнений быть не должно: его проблема магического характера.

- Жена… прокляла… - прошептал он вдруг, печально смотря мне в глаза.

От подобной «наглости» Мартиша взорвалась и начала отчитывать испытуемого, говоря, что ему хорошо заплатили за присутствие и ничего более. Но я отчётливо понимала: она просто срывает на нём своей гнев из-за того, что кто-то посмел ей противоречить…

К сожалению, я не умела снимать проклятия. И хотя подобные ритуалы упоминались в книгах матери, я никогда не пыталась делать что-то подобное.

Старик сжался, словно преподавательница собралась его ударить, и сделал шаг назад.

Накричавшись, Мартиша повернулась ко мне и весьма недружелюбно произнесла:

- Что ж, продолжим. Будьте внимательный, адепт Гай! Ваши навыки настолько низкие, что мне придется оставлять вас на дополнительные задания… А теперь постарайтесь определить, чем больны эти дети.

Их мать посмотрела на меня почти умоляюще, и я громко сглотнула. Ненавижу это чувство – беспомощность. Даже если я правильно поставлю диагноз, помочь всё равно не смогу…

Протянула руку и попыталась уловить знание.

Оно пришло быстро, почти без усилий. Я даже удивилась, как легко мне определять болезни. Неужели обнаружились задатки лекаря?

Обе малышки страдали цингой от хронического недоедания. Это и без магического вмешательства должно быть очевидно.

- Ну… адепт? – поторопила меня Мартиша. – Каков ваш диагноз?

Я слегка занервничала, но понадеялась, что на сей раз у нас не должно быть разногласий.

- Цинга, - говорю, - у обеих…

Преподавательница на мгновение округлила глаза, а потом начала снисходительно посмеиваться.

— Вот видите, адепты, - произнесла она, обращаясь к остальной группе, - что бывает, когда ученик ничему не обучен или не радеет об исполнении домашних заданий. Это не цинга, а легкая форма аллергии на злаковые. Вы ведь каждый день едите хлеб, не так ли? – последние слова адресовались матери детей. Та сконфуженно кивнула. – Так вот, не кормите больше детей хлебом. Вместо этого им лучше давать фрукты, овощи и кукурузную кашу…