Пока я грела воду на огне в камине, дочь перемыла посуду. После я порыскала по шкафчикам, и в одном из них нашлось лавандовое масло.

Над купальней густым облаком стоял белый пар, аромат лаванды разнесся по всему дому, окончательно прогнав застоявшийся запах старости.

Сытые и начисто вымытые, в чистеньких свежих платьях, мы с улыбкой и надеждой собрались идти в поселок.

И никак не ожидали встретить на пороге Гану. Свекровь не постучала в дверь. Стояла на крыльце и со злой ухмылкой ждала, пока я сама к ней выйду.

Я не позволила себе ни закрыть перед старухой дверь, ни отвести взгляд, когда наши глаза встретились. Только Майю пихнула в дом и рукой ей указала на угол – чтобы стояла там, за дверью.

— Пришли просить за сыночка? — грубо спросила я, не желая и вовсе говорить с Ганой.

— Ты обварила его кипятком, — выплюнула свекровь. — Думаешь, тебе это так просто сойдет с рук?

— Он заслужил. И не надейтесь, что я принесу извинения.

— Да больно нужны ему твои извинения! — взревела старуха. Глаза ее налились кровью, ладони сжались в кулаки. Свекровь была низенькой, сухонькой женщиной, и бояться ее мог разве что беззащитный котенок. — Ребенка верни! Лучше мне ее отдай, не то Нико придет – хуже будет. Тебя же, дура, защищаю! Шла сюда, торопилась, а ноги-то у меня больные.

— Сюда дошли, значит, не такие уж и больные. Можете топать назад, к своему драгоценному сыночку. Я знаю, что хочет Нико от Майи, — зло прошипела я. — Знаю. И можете передать ему, что ребенка он не получит.

С удовольствием оттолкнула бы старуху с дороги и увела Майю в поселок, но не могла – ключ от дома я так и нашла, а оставлять дверь открытой на глазах у Ганы не буду.

Гана взбесилась. Спрыгнула с крыльца, пыталась что-то сказать, но только тыкала в мою сторону пальцем и беззвучно открывала рот.

Наконец, она сумела выдавить из себя:

— Ты еще пожалеешь, дрянная девка! Мы тебя приютили…

— Накормили, обогрели, — перебила я ее. — Да-да, Нико мне сказал. Только вы меня не приютили – муж обязан привести жену в свой дом. Что, законы вам неизвестны? Так почитайте! Ах, вы читать-то не умеете. Ну, ничего, спросите в министерстве, вам расскажут. И Нико заодно пусть поинтересуется, сколько лет он будет работать на рудниках за то, что сделал. Что-то мне подсказывает, что управа на вашего сына найдется. Пусть не в министерстве – им плевать, но тот, кто ищет… — я осеклась, вспомнив, что Майя стоит за дверью. Гана и так поймет: — Тот, кого Нико так боится, с удовольствием лишит вашего сына свободы или головы.

— И тебя заодно, — Гана сверкнула глазами и резко развернулась.

Я провожала старуху взглядом, пока та не скрылась в лесу. Пешком ведь шла такую даль, а все ради чего? В надежде, что я пожила одна, передумала и захочу вернуться?

Вряд ли. Для чего-то она приходила… И, что вероятнее всего, проверить, живем ли мы в родительском доме.

Я взглянула на перепуганную дочь, и сердце сжалось. Майя вжималась в стену, ладошками вытирая мокрые от слез щеки.

— Тебе не нужно ее бояться, — я присела перед дочерью на корточки. — Старуха тебя больше никогда не обидит. Веришь мне?

— Она же сказала, что папа придет? А вдруг он заберет меня?

— Тебя никто никогда у меня не заберет, — ответила я без раздумий. В ту же секунду поняла – никто и никогда. Даже родной отец. Он нас просто не найдет, я не позволю.

Моя самоуверенность воспитывалась на Земле. Просто там я никогда не была знакома с кем-то, кто хоть чем-то был бы похож на родного отца Майи. Арья писала, что он из старого и богатого рода…