Лиссандра к своему двадцати одному году точно знала, чего хочет достичь и к чему ей стоит стремиться. Никто девушке в этом не мешал. Отцу на неё было наплевать, мачехе подавно. Младшие сестра с братом не стали исключением. Лиссандра тоже к ним относилась… никак. Принцесса давно усвоила урок, преподанный ей самой жизнью, — сердце обнажать нельзя. Ни перед кем.

Лет в семнадцать принцесса влюбилась в одного из приближённых лордов отца. Он был старше лет на десять и красив, как герой древних сказаний, о которых ей читала Ведана. Мужчина снисходительно проявлял к ней знаки внимания, явно замечая взгляд с поволокой и зная, что юная принцесса к нему неравнодушна. На сезонном балу Плодородия приглашал на тур вальсура, кружа в крепких объятиях и прижимая молодое упругое тело, ещё не знавшее мужских ласк, шептал какие-то комплименты. И даже сорвал с нежных уст первый поцелуй. Странный был поцелуй. Кислый и терпкий от молодого вина, которым упивались на празднике в честь собранного урожая.

У Лиссандры кружилась голова и сердце ухало где-то в ушах, но сам поцелуй не понравился. Он был мокрым и грубым. Мужчина, забывшись, делал ей больно, крепко сжав рукой подбородок, оставляя на нежной коже отметины и вторгаясь в невинный рот. Остановился он сам. Нагло ухмыльнулся, рассматривая раскрасневшееся личико с припухшими губами, и пообещал продолжить «науку» в следующий раз, небрежно потрепав по щеке, как треплют охотничьих псов.

Вот только следующий раз не случился. Причина банальна. Разочарование полное и безоговорочное. Лиссандра случайно услышала, как этот взрослый мужчина, красавец и объект её ночных сладких фантазий, насмехается над ней, рассказывая своим друзьям, какая она неумеха и совершенно без ума от него. Похваляясь, он хвастался тем, что в следующий раз принцесса обязательно станет его любовницей, и он со вкусом объездит Рыжее чудовище.

Больше Лиссандра не влюблялась и не позволяла проявлять к себе знаки внимания, иронично осаждая потенциальных кавалеров, рискнувших подойти. Для себя она решила: стезя у неё одна — служение Единому в Ордене Прядильщиц.

Девушка легко спустилась по винтовым ступеням восточной башни, где располагались спальни тех, кто не принял послушание, а находился здесь в качестве учениц. Лиссандра мысленно пробежалась по намеченному на день плану дел.

— Лисси, тебя зовёт Верховная мойра! — стоило подойти к дверям трапезной, как рядом появилась бойкая девчонка, только помладше, в таком же форменном тёмно-синем платье, как и у Лиссандры.

От неожиданности девушка даже не сразу поняла, что ей нужно делать. Сбилась с шага, и вмиг ставшими влажными ладошками вцепилась в юбку платья. Неужели! Мысли заплясали хороводом, сменяясь от робкой надежды до почти полной уверенности, что на сей раз Верховная мойра скажет ей именно то, что Лиссандра уже давно хотела услышать. Ей будет позволено вступить в Орден на правах сестры! О, наверняка Единый, наконец-то, дал знак!

Сердце Лиссандры забилось часто и предвкушающе. Поблагодарив девушку, принесшую весть, она направилась к кабинету Верховной мойры, чуть не сбиваясь с быстрого шага на лёгкий бег, как молодая игривая кобылка. Но правила этикета, вложенные в голову принцессы учителем ещё в совсем нежном возрасте, не позволяли так поступить.

«Ступать вы должны величественно, юная принцесса. Нести себя пред очи своих подданных» — надтреснутым старческим голосом вещал лорд Хорошие Манеры, как мысленно она называла своего учителя.

У дверей Верховной мойры Лиссандра приостановилась, занеся руку для того, чтобы коротко постучать три раза в створку дубовой двери. Остановилась, услышав, что та не одна. Из-за неплотно прикрытых дверей доносился разговор. Толком разобрать ничего не получалось, но было слышно, что в кабинете ведут беседу мужчина и женщина. Предметом разговора была она — принцесса Лиссандра Наурийская.