Выждав несколько минут, принцесса решительно постучала, справедливо полагая, если её пригласили, значит, ждут.

Дверь мягко подалась, и Лиссандра скользнула в светлый кабинет. После полумрака замковых коридоров здесь было слишком светло от льющегося через стекло утреннего света. Ей пришлось несколько раз сморгнуть, чтобы рассмотреть поднявшегося при её появлении мужчину. Она узнала его сразу. Советник короля лорд Ригби, худощавый и темноволосый, с острым кончиком носа, напоминавший ей ворона.

Лиссандра с достоинством кивнула, помня, что в присутствии этого мужчины она из послушницы Ордена снова становится принцессой, и так будет до тех пор, пока Единый не призовёт ее на службу.

Девушка тоскливо покосилась на Верховную мойру. Настоятельница Ангелика  сидела за столом в просторном светло-сером платье, поверх которого на толстой цепочке красного золота лежал отличительный знак её принадлежности к Прядильщицам — овальный медальон с изображением веретена с часто намотанными на него нитями-судьбами людей. В руках женщина держала свиток. Со своего места принцесса видела только оборотную сторону свитка, девственно чистую, не считая остатка отломанной тёмно-коричневой печати, которой обычно запечатывалась вся королевская переписка.

— Проходи, дитя, — в голосе наставницы звучала улыбка. Но во взгляде сквозило что-то настороженное, из-за чего принцесса подобралась, чувствуя скорые неприятности. — Присядь.

В Ордене было принято обращаться друг к другу на «ты». Эта традиция пошла с давних времен. Так сестры становились ближе друг к другу. Одной сплочённой силой.

Вообще в своей жизни Лиссандра так по-простому обращалась только к одному человеку — к Ведане, которая всегда была рядом и поддерживала. Жаль, что сейчас её не было рядом. Ведана уехала по делам. Быть ведьмой не так уж просто. Мало получить магический дар. Нужно его постоянно развивать и закреплять, используя свои способности в миру.

Наставница кхекнула, прочищая горло, и заговорила:

— Миледи Лиссандра, — Лиссе вступление сразу же не понравилось. Брови нахмурились, а спина ещё больше выпрямилась в натянутую струну. — Ваш отец, наш король Аугусто Наурийский, да продлятся его дни на земле, требует вашего скорейшего возвращения в родовой замок. Вас ждут ваши дражайшие родственники, скучая безмерно, — уголок губ наставницы иронично дёрнулся вверх.

Принцесса скептически выгнула тонкую медно-рыжую бровь над изумрудно-зелёными лисьими глазами и перевела взгляд на скучающего советника. Жестом попросила наставницу замолчать. Сама же впилась взглядом в мужчину, выискивая на его лице то, что на самом деле скрывалось за этим совершенно неискренним посланием.

— Лорд Ригби, только не говорите, что вы лично ехали через полстраны только затем, чтобы передать мне письмо дражайших горячо любимых родственников. Это мог сделать простой глашатай. Что скрывается за этим пафосным заверением в таком возвышенном чувстве, как любовь отца к старшей дочери? Что за нужда?

Мужчина не был удивлён. К эксцентричному поведению Лиссандры привыкнуть было сложно, но удивляться он давно перестал. Юлить тоже не собирался. Если не скажет правду, то принцесса с места не сдвинется, чтобы исполнить волю отца.

Король сделал всё для того, чтобы Лиссандра перестала уважать его, как родителя. И рычагов воздействия на неё не было. Принцесса уже давно высказалась за то, что готова отказаться от титула, приданого и прочих благ ради того, чтобы стать сестрой Ордена. Но всё было не так просто. Единый не призывал её на служение. При Ордене Лиссандра жила послушницей, и это был последний год ученичества. До совершеннолетия принцессы, которое наступало в двадцать один год, оставалась неделя, и её пребывание в замке  должно было закончиться. Девушка уповала на последний выбор в день рождения в её пользу. Но если это не произойдёт, то король обязан будет побеспокоиться о её будущем. Хочет он этого или нет.