Левмир поискал взглядом мать. Она лежала, уткнувшись лицом в землю, казалась живой. Мальчик двинулся к ней, но И схватила за локоть.

– Пошли. Тебе нельзя здесь больше, – прошептала.

***

Чернеет во мраке старое бревно, журчит ручей. Луна притаилась за тучами.

– Попей, – сказала И. – Нам... долго идти.

Черпая холодную воду руками, Левмир услышал звук, ни на что не похожий. Он быстро обернулся, но успел лишь заметить, как И прячет в карман что-то, вытирает губы.

– Ты готов?

Левмир подошел к И, она попятилась.

– Ты все знала заранее.

– Пожалуйста, не надо так, – прошептала И, прижимая ладони к сердцу. – Не бросай меня!

– Ты все знала, и ничего мне не сказала. Знала про Саната, знала, что он сделает. Ты знала, что папу и маму убьют, но молчала, смеялась, танцевала и таскала горячий шоколад сюда!

Левмир кричал. Голос звенел от слез, кулаки сжимались. Он хотел убить И, но, глядя на ее грустное лицо, по которому тоже струились слезы, понимал, что не сможет даже толкнуть. Это ведь была И, его И!

– Не бросай меня, – еще тише сказала девочка. – Я не уйду все равно.

– Я не хочу тебя больше видеть.

Бросился в лес, перескочив через ручей. Бежал прочь от деревни, не зная, куда и зачем. Бежал и плакал. Голубой огонек блуждал среди деревьев – И шла следом. Левмир несколько раз свернул, а когда обернулся в очередной раз, огонек пропал. Лопнула последняя ниточка, связывающая с прошлым.

«Не бросай меня!»

Левмир задыхался – он никогда еще столько не бегал. Гудят ноги, каждый шаг отдается в голове громом. Споткнулся, упал на колени. Хриплое дыхание заглушало все звуки леса, кроме одного.

«Не бросай меня!»

Раскатистое рычание. Мальчик подумал, что ему послышалось, но краем глаза уловил движение. К нему шел волк. Большой, больше самого крупного пса в деревне. Хищник шагал, не торопясь, зная, что добыча никуда не денется. А за ним, одна за другой, появлялись тени. Еще семерых волков насчитал Левмир.

Мальчик медленно поднялся на ноги, в спину толкнулось дерево. Волки приближались. Вожак пригнулся перед атакой. Левмир приготовился умереть. Когда последняя перед броском дрожь пробежала по телу волка, сзади раздался вой. Вожак замер, оскалился. Стая зарычала, и все, кроме вожака, принялись медленно отползать.

Левмир слышал, как что-то бежит, все ближе и ближе, но боялся повернуть голову, выпустить из виду вожака.

Словно серебряная молния промелькнула, ударила чудовище в грудь. Еще один волк, серебристо-серый, вступил в битву с черным. Рычание, глухие удары, звуки когтей, дерущих плоть, зубов, разрывающих шкуру.

Стая не вмешивалась, вожак бился один. Серебристый казался щенком по сравнению с этим чудовищем, но двигался гораздо быстрее. На один укус вожака приходилось три – серебристого.

Предсмертный крик волка напоминал человеческий. Серебристый перегрыз вожаку горло, обагрил пасть кровью павшего. Тело вожака, дернувшись, замерло. Серебристый поставил лапу на бок поверженного соперника, лес огласился победоносным воем.

Стая отступала. Рыча, колотя по бокам хвостами и облизываясь, волки таяли в потемках один за другим. Серебристый долго стоял, не двигаясь. Казалось, он прислушивается, что делает стая. Когда их звуки затихли, запах рассеялся, серебристый задрожал. Лапы подогнулись, волк рухнул рядом с противником.

Левмир вспомнил этого волчонка, вспомнил, как он рычал, пытаясь напугать смеющихся мальчишек. Вспомнил, как освободил его лапку. Спустя два года зверь вспомнил о долге и пришел на помощь. Но вот Левмир вспомнил и то, чем закончилась та история.