Тяжело вздохнув, Санькина бабушка сердито посмотрела на внука.

– Он сам убежал, – снова захныкал Санька, – я не виноват, вот честное-пречестное слово, он сам.

– А дочка что? Очень огорчилась, когда обо все узнала? – с нетерпением спросила Лешка.

– Еще бы! А отцу попросила ничего пока об этом не говорить. Я один раз ему в больницу еду носила, пришлось сказать, что все в порядке. А врать-то как не люблю! И что теперь будет? Я все ночи напролет не сплю, все думаю, как пса отыскать. На столбах объявления клеила, а его дочка их, как приехала, в Интернете разместила, да все без толку.

– А где она сейчас?

– Снова уехала, скоро вернется.

– А когда все это случилось? В какой именно день? – вмешался дотошный Венечка.

– Давно, дней десять-одиннадцать назад, никак не меньше. Ну да, в четверг. Я утром к врачу ходила, запомнила.

– А в какой больнице находится ваш сосед? – уточнил Ромка.

– В сороковой, здесь, рядом, возле дома на ножках, знаете такой? У него там врач знакомый, вот он к нему и попросился.

Распрощавшись с Санькиной бабушкой, Ромка вошел в лифт, но поехал не вниз, а вверх, чтобы осмотреть замок на чердачной двери и самолично убедиться, что через чердак воры уйти не могли.

– Милиция и квартиры все обошла. Ты же не станешь перепроверять всех соседей? – испугалась Лешка.

– Не стану, конечно, – успокоил ее брат. – А странное ограбление, да? Я понимаю, если бы это было золото или деньги, по карманам их рассовал – и с приветом. Но блюдо-то куда девать? И чашки с блюдцами? В окно их не бросишь – разобьются. А с сумкой никто не выходил.

– А мне бы хотелось знать, что за бомж ко мне приходил, – с беспокойством произнес Венечка. – Может быть, в больницу сходим, поговорим с Матвеем Юрьевичем?

– Идемте, – охотно согласился Ромка.

– Фруктов купить надо, – засуетилась Лешка. – Не идти же к больному с пустыми руками.

– По дороге и купим.

Приобретя корзиночку киви, друзья вошли в сороковую больницу.

– У Кузнецова сейчас посетители, – сказала им в приемной женщина в белом халате. – Хотите – ждите.

Друзья присели на стулья, но Ромка не усидел, вскочил и подбежал к женщине.

– А кто у него?

– Сослуживцы, наверное. А вот и они.

В приемной появились двое пожилых мужчин. Лешка с Венечкой встали, но их опередили три молодые девушки с букетом цветов.

– Здравствуйте, – с преувеличенной вежливостью поздоровались они с мужчинами и направились к палатам.

– Эти тоже к Кузнецову, – сказала женщина. – Его студентки.

– А нам, значит, опять ждать? – огорчился Ромка. – Долго они там будут, интересно?

Женщина пожала плечами:

– Не знаю, но время посещений уже заканчивается.

– Ребятки, вы что, к Кузнецову? – раздался женский голос. Невесть откуда взялась маленькая бойкая старушка, по-видимому, нянечка. – А его завтра выписывают. Я в его палате убиралась и слышала, как доктор наш, Павел Петрович, сказал, что кардиограмма улучшилась и он может отправляться домой.

– Это точно? – спросил Ромка.

– Точно, точно, – закивала старушка. – Мне уже сказали, кого в его палату переводить.

Лешка повернулась к друзьям:

– Тогда идемте отсюда, не стоит его раньше времени волновать. Он ведь, наверное, жутко расстроится, когда узнает, что у него собака пропала. Если б у меня Дик потерялся, я бы с ума сошла. А завтра он все равно об этом узнает, а мы придем и скажем, что его Банга забрал Георгий Кузнецов.

– Хотел бы я знать, кто это такой, – сказал Венечка, выходя из больницы.

На другой день после уроков трое друзей подошли к уже знакомому дому и позвонили в домофон. На звонок опять никто не откликнулся.