Экономика рухнула. Тысячи людей остались без работы. Людское недовольство росло.

Но это было только началом.

Через пару месяцев после закрытия завода вскрылся еще один шокирующий факт: по документам на пустыре за цирком была построена больница. Вот только в реальности там по-прежнему был пустырь.

Началось громкое разбирательство. Отцу предъявили обвинения в хищении бюджетных средств, злоупотреблении должностными полномочиями, коррупции и прочих грехах.

Суд был строг и неподкупен, и папу упекли за решетку. А мы, вмиг лишившись всех материальных благ, оказались на социальном дне.

Весь город ополчился против нас. Люто возненавидел.

– Эм, ты в порядке? – в дверном проеме показывается встревоженное лицо Елисея.

– Да, – киваю я, понемногу остывая. – Иди сюда.

Брат забирается ко мне на кровать, и я обнимаю его за плечи, уткнувшись носом в русую макушку.

– Не злись на маму, – говорит, немного помолчав. – Ей сейчас тоже непросто.

– Знаю. Просто иногда мне трудно ее понять.

– Мы должны держаться вместе, – продолжает он. – Мы ведь одна семья.

Удивительно. Елисей еще совсем ребенок, но порой выдает исключительно умные мысли. Мне есть, чему у него поучиться. Даже несмотря на то, что я старше на целых восемь лет.

– Ты прав, – отзываюсь я. – Мы семья, и это самое главное.
___
Промокоды для первых читателей главы. Завтра будут еще)
Люблю тебя врагам назло:
smAVft4E
S5YxQgLM
Любовь-война:
b7EEDu8Y
Hb67tdSf
v-mNj7gM

4. Глава 4.1 Игра.

Эмма

Мрачное осеннее утро туманным смогом висит над медленно просыпающимся городом. Аспидно-серые небеса, затянутые плотной пеленой туч, не пропускают ни единого солнечного луча. В воздухе стоит запах бензина, сырости и подгнившего мусора, который по обыкновению с большим опозданием вывозят на свалку.

Поправив на спине рюкзак, набитый учебниками, заворачиваю за угол полуразвалившегося офисного здания и держу путь к новой школе. Каждая клеточка моего существа сопротивляться этому, но деваться некуда: прогулами я только ухудшу свое и без того шаткое положение. Одноклассники почуют слабину, а учителя невзлюбят.

Миную длинную липовую аллею и захожу во двор, окруженный плотным кругом пятиэтажек. В одной из них живет моя лучшая подруга. Бывшая, разумеется. После того, как папу посадили, у меня не осталось друзей. Даже те, с кем я общалась с раннего детства, предпочли отвернуться.

Раньше я страда по этому поводу, а теперь уже плевать. Значит, не такие уж хорошие друзья у меня были.

Дождавшись зеленого сигнала светофора, перехожу дорогу вместе с толпой унылых, поочередно зевающих людей, когда внезапно где-то рядом раздается ядовито-насмешливое:

– Эй, шельма! Куда намылилась?

Поворачиваю голову на сорок пять градусов, и сердце, вскинувшись к горлу, пропускает удар.

Блин. Только этих придурков мне сейчас не хватало!

Я рассчитывала увидеть дьявольские оскалы новых одноклассников не раньше, чем через десять минут.

Ну какого лешего привязались?

Боковым зрением считываю, что их пятеро. Белобрысый горлопан по имени Назар Радкевич, высокий тщедушный парень в дебильной кепке, мужеподобная девица с каре, ее подруга, похожая на сушеную воблу, и… он.

Родион Гофман. Тот самый парень, мать которого больше всех пострадала из-за коварных делишек моего отца.

Чуть сильнее сжимаю пальцами лямки рюкзака и, не сбавляя шага, продолжаю путь.

Тактика первая – игнорирование. Не факт, что поможет, но попробовать стоит. Вдруг с утра этим шакалам лень напрягаться?

– Касатина, ты оглохла, что ли? Я с кем разговариваю?! – никак не угомонится Радкевич.