— Ладно, прости. Может, давай сыграем в «или-или»?

— Давай, — Эмилия терпеть не могла эту игру, но сейчас была согласна даже на такую пытку.

— Хотя, — хмыкнула Кейт, — все-таки любопытно, когда ты по-другому взглянешь на жизнь и на себя. В двадцать лет? В тридцать?

«Никогда» — подумала Эмилия, но повторять это вслух не стала.

Какой насмешкой ее прошлые мысли выглядят теперь — когда ее единственная подруга лежит на дне реки и кормит собою рыб. А она, Эмилия, всерьез раздумывает над убийством мерзавца, который это совершил.

4. ГЛАВА 4

А.Д.

Ко мне мы добрались довольно быстро. Я открыл калитку магнитным ключом и пропустил девчонку вперед. Она прошмыгнула вправо, ближе к кустам барбариса, остановилась и уставилась на меня. Я пошел к дому, открыл дверь и вошел, на этот раз уже никуда и никого не пропуская. Девчонка зашла следом и снова уставилась на меня.

— Что стоишь? — усмехнулся я, снимая плащ и вешая его на крючок. — Разувайся. И… раздевайся.

Ничего не ответив, девчонка принялась стягивать свои уродливые ботинки. Мне показалось, она возилась с ними целую вечность, будто намереваясь меня разозлить.

Надо признаться, ей это почти удалось: под конец я уже еле сдерживался от желания пнуть ее посильнее, чтобы, придав ускорения, вернуть на дамбу.

Однако, словно прочитав мои мысли, девчонка резко выпрямилась, подвинула ногой ботинки к стене, посмотрела по сторонам и сбивчиво сказала:

— Я… мне надо помыть руки. Можно?

— Можно, — кивнул я. (Интересно, что было бы, если бы я ответил нельзя?). И даже предложил: — Пойдем, провожу.

Оставив девчонку в ванной, я прошел в гостиную и уселся в кресло. Затем встал, подошел к бару, плеснул в стакан виски и вернулся в кресло.

В последнее время я много пью.

Подумав об этом, я усмехнулся: как много людей боятся этого словосочетания — «последнее время». Какие только замены ему не придумывают! А ведь это — всего лишь слова. Такие же бессмысленные, как и остальные.

Гостиная. Бутылка. Стакан. Кресло.

Ждать. Раздражаться. Любить. Ненавидеть.

Они в самом деле бессмысленные или это я в какой-то момент перестал видеть в них смысл?

Вообще-то, я знаю ответ: они в самом деле бессмысленные. Просто некоторые не хотят этого признавать и всё еще пытаются найти в них смысл, а я — уже нет.

Даже из гостиной было слышно, как в ванной, не затихая, льется вода.

Чем она там занимается? Душ принимает, что ли? Руки можно было вымыть уже сто раз.

Впрочем, чем бы ни занималась, пусть лучше не выходит подольше — я еще не решил, что с ней делать.

Отхлебнув виски, я зажмурился и залпом опустошил стакан.

Смотреть трезвым взглядом на людей не очень-то приятно. И я знаю, что для многих алкоголь — что-то типа окна с мутными стеклами, через которые только и можно смотреть на этот мир.

Однако для меня это скорее радужная оболочка мыльного пузыря — разноцветная пленка, которая защищает не только от мира, но и от себя. У нее лишь один недостаток — недолговечность. Хлоп! — и ты снова по уши в злобе, жадности, зависти и лицемерии — своем и чужом.

Хотя насчет зависти я бы поспорил — мне часто кажется, что я никому не завидую. Ну разве что Нике — и то лишь потому, что она смогла от меня сбежать.

Хлоп! — а это уже не мыльный пузырь. Это девчонка наконец выползла из ванной, захлопнув за собой дверь. Через минуту она появилась на пороге гостиной — все в том же кардигане и с сумкой на плече. Не похоже, чтобы она принимала душ, разве что умылась: разводы на щеке исчезли.

— Что стоишь? — кажется, я начал повторяться. Однако при таком количестве выпитого это было не удивительно. — Садись.