Связь с Диорой была самым ярким, самым светлым и эмоционально насыщенным фрагментом моей жизни, но я осознал это слишком поздно. Когда уже нельзя было ничего изменить или исправить.

Ведь настоящая ценность момента ощущается только после того, как он становится воспоминанием.

Минуло четыре года, и вот она снова передо мной. Повзрослевшая. Немного печальная. С потухшим взглядом и без восторженной улыбки на губах. Но при этом все такая же утонченная, женственная, до изнеможения красивая…

Диора отводит взор и спешно уносится прочь. Даже не сомневаюсь, что подальше от меня.

А я по-прежнему стою на месте, пораженный и одеревеневший. И только когда ее стройный силуэт скрывается из виду, вдруг понимаю, что все это время я вообще не дышал.

3. Глава 3. Диора

Белая тугая струя ударяется о дно и разбивается на десятки прозрачных капель, стремительно стекающих по краям мраморной раковины. Я специально включила воду на полную мощность. Чтобы заглушить шум собственного пульса, который, по ощущениям, сотрясает не только меня, но и окружающее пространство. Словно огромный, громыхающий сабвуфер.

Губы дрожат. В носу щиплет. Голова идет кругом. Я уже давно не плакала, но сегодня у меня есть оправдание. Когда-то я сильно любила.

Так любила, что кровью харкала из-за разбитого сердца.

На самом деле это очень страшно – вновь переживать эмоции, которые однажды тебя чуть не уничтожили. Убить не убили, но покалечили знатно. Так, что некоторые раны до сих пор ноют.

Глядя в зеленые глаза Ранеля, я будто заново погрузилась в тот роковой день: номер отеля, смятые простыни и изнуряющее одиночество, щедро облитое кислотой публичного позора.

Я до сих пор помню, как за Измайловым захлопнулась дверь, как я упала на пол и несколько часов подряд ревела белугой. Мне было так плохо, что я даже не могла доползти до кровати. Так и валялась на ламинате, гипнотизируя мутным от слез взглядом темно-коричневый плинтус. С тех пор я не люблю коричневый. Он ассоциируется с душевной болью и бессилием.

– Диора? Ты тут? – по ту сторону двери я слышу голос мужа.

Черт! Почему он меня ищет? Сколько я проторчала в этой уборной?

– Я здесь, Арслан, – с наигранной беззаботностью отзываюсь я. – Что случилось?

– Ты пропала на полчаса. Я начал волноваться, – его голос становится ближе. – У тебя все в порядке?

– Да-да, просто… Просто я на телефон отвлеклась. С Надирой общалась, – выдумываю на ходу. – Сейчас выхожу.

Выключаю воду и бросаю встревоженный взгляд в зеркало. Веки кажутся слегка воспаленными, но в остальном все не так плохо. Румяна и хайлайтер умело скрывают мертвенную бледность лица, а темно-красная помада перетягивает внимание с глаз на губы.

Проворачиваю вертушок и, натянув фальшивую улыбку, толкаю дверь. Муж проходится по мне внимательным взором, но, кажется, не находит, к чему придраться. Приобнимает за талию и доверительно сообщает:

– Хотел представить тебя одному человеку. Я рассказал ему о твоем проекте, и он очень заинтересовался. Говорит, что уже давно размышляет в этом направлении.

В любых других обстоятельствах я бы обрадовалась хорошей новости, но сейчас лишь рассеянно киваю. Я слишком потрясена недавней встречей с демоном, поэтому сконцентрироваться на словах Арслана никак не выходит.

– Пока никаких договоренностей. Просто прощупываем почву. Но, кто знает, может, из этого что-то выйдет? – продолжает он.

И я снова трясу головой. Создаю видимость, что слушаю, а сама напряженно гадаю, не ушел ли Ранель? Если он все еще в зале, мне нельзя туда возвращаться. Я просто не выдержу. Еще один невербальный контакт – и моя нервная система окончательно осыплется в крошево. И тогда психотерапевт будет бессилен.