Уткнувшись в бокал, я пыталась изо всех сил не скатиться в глухую ненависть ко всем: отцу и матери, сестре и Лэйду, глаза которого полыхали яростью. Пусть бы он похитил меня! Увёз куда-нибудь далеко, но мы были бы вместе! А вдруг я не настолько сильно любила его, чтобы поддаться этим крамольным мыслям и допустить их в настоящее? И всё же, зная меня столько лет… пообещав всегда беречь меня…

– Да благословит магия этот союз!

Оказывается, отец поднялся с места, и, кроме меня, почти все уже встали, включая жениха. Почему никого не волновало, что он неподобающе для свадьбы одет? Я заставила себя встать и поднесла к губам бокал, жалея, что не могу выплеснуть его содержимое Элиоту в лицо. А, когда зазвучала музыка, и муж протянул мне руку, поняла, что запросто могу прямо во время танца упасть в обморок.

О каком благословении могла идти речь? Меня молчаливо принуждали к браку с человеком, которого я вообще не знала! Да, такое часто случалось в королевских семьях, но мне обещали иную судьбу!

Я вложила едва заметно дрожащие пальцы в горячую ладонь мужчины, и будто стрелу в себя приняла с этим прикосновением. Он был мне чужой. Он не подходил мне совершенно! Я хотела вырваться из крепкого захвата стальных рук, броситься в объятья Лэйда, почувствовать знакомый цветочно-древесный аромат…

Элиот повёл меня, как и подобает, в медленном танце. Несмотря на то, что сам был из Тодры, наши обычаи он явно хорошо знал, а то время как мне было известно не так уж много. Он был средним из братьев-правителей Эрмады, и в прошлом, по слухам, много чего успел натворить, но каким человеком стал? Я выбрала точку на серой замше его ворота, и до самого конца мелодии не сводила с неё глаз. Его рука на моей талии, его близкое дыхание, его решительная властность – всё это вызывало у меня ярость и страх.

Нет, это был не красивый танец молодожёнов. Я двигалась, как одурманенная, но Элиот ничего мне не сказал, лишь проводил за руку до места за столом. Отодвинул стул, дождался, пока расправлю платье, сел рядом сам… и только тогда я вспомнила о том, что предстояло нам ночью.

Допускать этого непотребства я не собиралась. Если нужно, буду драться, но не дам себя коснуться! Эти слова я повторяла мысленно, когда мы принимали подарки и поздравления, а потом поднялись из-за стола, и в сопровождении родни двинулись из зала к лестнице. Мама обняла меня, что-то ободряюще шепча, но я не поняла ни слова. Голова слегка кружилась, в горле пересохло. Это был дурной сон, лишь кошмар, который мне предстояло победить…

В комнату я не зашла – запихнули. Для этой цели, вероятно, с нами и пошла двоюродная бабушка – натура отнюдь не жалостливая. Не сказав ни слова Элиоту, который теперь смотрел на меня с пристальным любопытством, я быстрым шагом прошла к купальне и с грохотом закрыла за собой дверь. Пусть делает, что хочет – не выйду, даже если начнётся пожар!

Наверное, около часа я сидела в комнате – то на краю ванны, то на низком пуфике. В шкафу была приготовлена прекрасная шёлковая сорочка нежно-голубого цвета, и я должна была, приняв быстро ванну, распустить и тщательно причесать волосы, но свадебное платье и все драгоценности были по-прежнему на мне. Что интересно, Элиот не стучал в дверь – возможно, уже лёг спать? Или ждал, пока я выйду, чтобы умыться?

Глубоко вдохнув, я подкралась к двери, и, тихонько её отворив, высунула наружу нос, чтобы увидеть, как мужчина, снявший кожаный с заклёпками жилет, принялся за рубашку. Вот грубая ткань скользнула по его загорелой коже, приподняла блестящие вороные пряди, и мне открылась широкая, сильная спина, перечёркнутая шрамами. Обратно в купальню я заскочила до того, как Элиот обернулся, и почудилось, что вслед донёсся тихий смешок. Да чтобы ему пусто было!