– В Румынию. Разведка в основном.

– В Румынию? А мне можно с тобой? Я бы посмотрела…

– Нет. Я оставил чековую книжку. Там достаточно, чтобы содержать дом несколько месяцев.

– Месяцев? Но… Когда ты вернешься?

– Я не вернусь. – Он взял небольшую дорожную сумку и вскинул ее на плечо. – Я сделал для тебя все, что мог. Тебе восемнадцать, и ты уже взрослая.

– Но… ты не можешь… Пожалуйста, не уходи. Что я такого сделала?

– Ничего. Я переписал дом на твое имя. Можешь жить здесь или продать его. Делай все, что хочешь. Это твоя жизнь.

– Почему? Почему ты вот так бросаешь меня? Ты же мой отец.

– Я подготовил тебя, как мог. Больше мне нечего тебе дать.

– Ты можешь остаться со мной. Любить меня хотя бы немного.

Он открыл дверь, поднял чемоданы. Ни капли сожаления на бесстрастном лице. Он уже далеко, поняла Блэр.

– У меня утренний рейс. Если мне понадобятся какие-то вещи, я за ними пришлю.

– Я для тебя хоть что-то значу?

Теперь отец поднял на нее глаза, посмотрел прямо в лицо.

– Ты – моя наследница, – сказал он и вышел.

Конечно, она заплакала – стояла в прихожей и рыдала, вдыхая весенние ароматы, проникавшие в дом вместе со свежим утренним ветерком.

Она отменила вечеринку и весь день провела дома одна. А через несколько дней отправилась на кладбище – тоже одна, – чтобы уничтожить существо, в которое превратился ее любимый мальчик.

Всю оставшуюся жизнь Блэр будет задавать себе один и тот же вопрос: остался бы парень жив, не отмени она вечеринку на свой день рождения?

И вот она уже в своей бостонской квартире, лицом к лицу с мужчиной, которому подарила всю свою любовь, все надежды.

– Пожалуйста. Джереми, давай присядем. Нам нужно поговорить.

– Поговорить? – Он со злостью запихивал вещи в чемодан. По его глазам было видно, что шок еще не прошел. – Я не могу об этом говорить. Я не желаю ничего знать. И никто не должен знать.

– Я была не права. – Блэр протянула руку, но Джереми отмахнулся – так решительно и резко, что она вздрогнула, словно от боли. – Мне не следовало брать тебя с собой, показывать тебе моих врагов. Но ты бы мне не поверил, если бы дело ограничилось только рассказом.

– Что ты убиваешь вампиров? Что значит, не поверил бы?

– Я должна была тебе показать их. Мы не могли пожениться, если бы моя работа оставалась тайной для тебя. Это было бы нечестно.

– Нечестно? – Джереми резко повернулся к ней, и по его лицу она все поняла: его переполняли страх, ярость, отвращение. – А что ты называешь честностью? Ты все время лгала и обманывала меня!

– Нет, не лгала. Просто не обо всем говорила, и я у тебя прошу прощения за это. Мне так жаль, но я не могла тебе об этом сказать, когда мы впервые… а потом я просто не представляла, как признаться тебе, кто я и чем занимаюсь.

– Что ты ненормальная.

Она отпрянула, словно от пощечины.

– Я не ненормальная. Понятно, ты расстроен, но…

– Расстроен? Я не знаю, кто ты и что ты. Боже, все эти месяцы я спал черт знает с кем! Но одно я знаю точно. Теперь держись от меня подальше. От моей семьи, от моих друзей.

– Тебе нужно время. Я понимаю, но…

– Я уже потратил на тебя достаточно времени. Мне плохо от одного твоего вида.

– Перестань.

– С меня хватит. Думаешь, я смогу быть с тобой, снова прикасаться к тебе после всего этого?

– Что с тобой? – воскликнула Блэр. – Я спасаю человеческие жизни. Существо, которое ты видел, – убийца, Джереми. Оно охотилось бы на невинных людей, убивало бы их. А я помешала ему.

– Все это бред. Никаких вампиров не существует. – Джереми сдернул чемодан с кровати, которую они делили почти шесть месяцев. – Когда я выйду отсюда, ты перестанешь существовать вместе с ними.