― Что ж, удивил, ― подковыриваю ногтем упаковку одного из киндеров. Додумался же. ― Это тоже тебе твои девочки подбросили? Чередуют с жвачками?

― Не а. Это сто процентное спешл фо ю.

Оборачиваюсь к Сорокину, поправляя сползшие на переносице очки. Не люблю в них ходить, но пока так. Глаз только-только перестал воспаляться. Вчера уже думала, что реально повязку придётся ляпать.

― И чего ждёшь от меня? Восторгов?

― Брови у тебя, конечно, презанятные, ― вообще мимо кассы отвечают мне. ― Ты знала, что они живут отдельной жизнью?

Ну приехали. С бровями-то моими что не так!?

― Ахереть, видели этих голубков? ― от проходящего мимо Лёши, только что зашедшего в кабинет, тоже не укрывается "нестандартный" подкат. ― Игрушечками балуетесь?

― Отвянь, Марков, ― отмахиваюсь, но знаю, что это бесполезно. Если прицепится, уже потом не отдерёшь этот репейник.

― Чего отвянь? Саламандра, не знал, что ты настолько дешёво продаёшься. Впрочем, что взять с нищего? Ты, наверное, и на эти шоколадки неделю собирал на паперти, ― ехидно косится он на напрягшегося Витю.

Вцепляюсь ему в одеревеневшую руку.

― Не надо. Только не заводись, ― прошу негромко. ― Он того не стоит.

― Послушай подружку, она плохого не посоветует, ― продолжают глумиться, не чувствуя безнаказанности. ― Но подход одобряю, не пропадёшь. Богатые неразборчивые невесты на дороге не валяются. Охомутаешь такую и из пешки сразу в короля прыгнешь.

― Ты заткнёшься или нет!? ― самой уже охота влепить оплеуху по мерзкой физиономии, но приходится удерживать Сорокина, уже буквально повиснув у него на локте. ― Витя, пожалуйста. На ограниченных не злятся. Их и так природа обидела.

― Слушайся хозяйку, верный пёсик. Гав-гав, ― да когда ж ты язык-то откусишь, кусок дебила! ― Саламандрик, слушай, а ты ему татушку свою уже показывала, а? Или вы пока так далеко не заходили? И то верно, пускай помоется сначала. Ты знаешь, кто его родаки? Я тут порылся в его увлекательной биографии, и советую без справки из наркологички его к себе не подпускать...

Всё. Перебор.

Витя без особого труда отрывает меня от себя и медленно поднимается с места. Спокойно так, без резких движений.

Сколько за ним наблюдаю, замечаю, что он по натуре несуетливый. Всё делает неторопливо, взвешенно и молча. Без дешёвых выкриков с галёрки. Даже в мимике не меняется, обходясь без театральных гримас.

― Марков, ты идиот, ― вздыхаю обречённо, уже догадываясь, что будет дальше.

Ну вот и зачем? Зачем целенаправленно доводить? Зачем подзуживать? Неужели это такое удовольствие, по роже получать? Мало было одного раза, не терпится добавки выпросить? Или задетое самомнение покоя не даёт?

Его унизили физически, так он пытается морально отыгрываться. Слово-то ранит не меньше физического удара.

― Ну давай, ― Лёша с издёвкой смотрит на замершего напротив соперника. И хоть внешне Марков привычно расхлябан, но я прекрасно вижу его стиснутые кулаки, готовые в любой момент пойти в ход. ― Только тронь. Свидетелей навалом, так что быстро поедешь в места не столь отдалённые. Хотя тебе там наверняка понравится. Будет как дом родной.

Свидетелей и права навалом. И большая часть уже старательно снимает всё на видео. Долбанные папарацци. Хоть бы кто вступился. Даже Потапова не чешется, сидит и меланхолично ноготки пилит.

― Не надо, ― последний раз, без особой надежды, прошу я. ― Будь умнее.

― Да не сцы, Саламандра. Он же не настолько туп... ― Марков не договаривает, влетая лицом в парту.

Как из рогатки стрельнули, никто и сообразить ничего не успел. Включая меня, самую близ находящуюся.