Через час круговерти из звонков и разговоров, я поняла, что всё, с меня хватит. Меня уже начало колотить от того, как плохо я себя чувствовала. Последние крупицы разума сдерживали от того, чтобы не закричать во всё горло.

Понимая, что дело плохо, я подхватила с тумбы телефон и пролистала записную книжку до нужного номера. Холодные гудки, пульсирующее напряжение где-то в висках.

- Алло?

- Серафима Аркадьевна… Добрый день, - выдохнула я, услышав знакомый голос.

Качнулась на пятках и закусила губу. Осенний сад и тускло-зеленая хвоя за окном были залиты полуденным солнцем.

- Олечка, привет! – ласково поздоровалась мой врач. – Ну, как ты, моя хорошая? Что-то голос у тебя не очень веселый. Что-то случилось?

От заботы, звучащей в её голосе, у меня защемило в горле, и слезы сами полились из глаз. Я всхлипнула.

- Простите, мне так неудобно, что я всегда звоню Вам только в такие отвратительные моменты моей жизни…

- Оля, перестань! – Женщина посмеялась. - У меня работа такая!

Я всхлипнула и улыбнулась.

- Мне так надо поговорить с Вами… И лекарства, наверное, снова нужны будут…

- Если будут нужны – назначим, - ласково ответила Дроздова. – Оля, я буду очень рада тебя увидеть! И тем более – буду рада поговорить с тобой. Приезжай ко мне сегодня. У меня будет окошко с трёх до половины четвертого. Сможешь?

- Смогу, - ответила я с улыбкой.

- Отлично. Тогда жду тебя, моя дорогая.

Я попрощалась и, сбросив звонок, задумчиво уставилась на телефон. Серафима Аркадьевна была моим психотерапевтом. А ещё она была хорошей подругой моей мамы. Если бы не Дроздова, ума не приложу, как бы я вылезала из всех этих депрессий после расставания с Соколовым.

Тем не менее, депрессия поутихла, жизнь вернулась в свой тихий отлаженный ритм, и даже какие-то мелочи жизни снова начали приносить мне радость. Но с тех пор, как Дымов откровенного говоря начал меня прессовать своим слишком уж навязчивым вниманием, всё мое спокойствие по крупицам начало стремительно уходить. Теперь же, когда я со всей этой Мишкиной историей вляпалась в этот плен по контракту, я уже и не знала, осталось ли от моего такого драгоценного мира в душе хоть что-то.

В общем, с этими снова разыгравшимися в моей жизни эмоциональными качелями так и совсем можно поехать крышей, так что без врача мне точно не обойтись.

Осталось только предупредить Антона о том, что мне нужно уехать. Надеюсь, что он не станет мне препятствовать…

Отложив телефон, я направилась прочь из комнаты – надо узнать, когда вернется Соколов и можно ли с ним сейчас связаться.

Спустившись вниз с намерением найти Марину, я наткнулась на мрачного Антона. Он стоял в гостиной возле окна и что-то быстро набирал в телефоне. Пиджак он снял и остался в одной рубашке и, судя по всему, уезжать он никуда пока не собирался.

- Что-то случилось? - удивленно спросила я. Правда, тут же прикусила язык – какое моё дело, в конце-то концов?

Антон обернулся и окинул меня быстрым взглядом – таким холодным, колючим. Если дней пять назад он меня и любил, или хотя бы говорил об этом, то сейчас, по-моему, уже ненавидел. Впрочем, от любви до ненависти один шаг, а обратно, должно быть, и того меньше.

- Кое-какие проблемы с переговорами.

«Знакомо», - мелькнула у меня в голове удручающая мысль.

- А где Алиса? – растерянно спросила я и сразу же мысленно хлопнула себя по лбу.

Что-то у меня сегодня язык за зубами не держится. Явно не мой день…

Антон снова кинул на меня быстрый взгляд.

- Уехала.

- Скатертью дорожка… - буркнула я себе под нос.

- Что?

Соколов смотрел на меня, чуть прищурившись