Азазель и сам заметил неладное. Аметист заморгал часто-часто. Это было воспринято им одним и обозначало какое-то важное для Фиолетового дома событие. Одновременно в районе сердца два раза стрельнуло.

Надо не забыть и предупредить об этом своего лекаря. Тот настаивал, что Азазелю необходимого фиксировать малейшие признаки приближающегося перерождения. По возрасту ему давно следовало обновиться.

И тут Азазель, которого демоны прозвали ледяным герцогом, увидел то, от чего потерял самообладание и вскочил на ноги. С потолка в центр круга из родовых самоцветов опускались две аккуратные стопы. Беленькие, с розовыми пятками и ноготками, покрытыми разноцветной краской.

Он поднял глаза и уперся в женские коленки, сведенные вместе. Какие точеные лодыжки, а бедра – стройные и женственные одновременно… Посмотрел еще выше – и чуть не моргнул. Притом что ни монахом, ни аскетом себя не считал и в качестве любовниц отдавал предпочтение и демоницам, и пресветлым совершенно в равной степени. Чтобы не увлекаться.

От всего увиденного Азазель непроизвольно сглотнул. Девушка, юная блондинка, встала в круг двумя ногами. Ее нежную, но очень выразительную грудь прикрывали длинные, слегка вьющиеся пряди волос. А вот закрываться руками она сочла ниже своего достоинства. Наоборот, отставила одну ногу немного в сторону и с вызовом рассматривала притихших сенаторов.

Азазель понимал, что тишина продлится не более двух-трех секунд. Он разгадал замысел человеческого существа и не мог не восхититься смелостью этой смертницы. Нельзя позволить ей довести задуманное до конца, но и на корм собратьям он ее не отдаст.

– Позвольте, леди, я помогу вам?

Одним движением герцог вырос за спиной незнакомки и обхватил правую кисть, заставляя разжать пальцы. Девушка вздрогнула, как от удара хлыстом, и до Азазеля дошло, насколько она напугана. Он не удивился, когда разглядел камень, который малышка сжимала в кулаке. Аметист.

Я, Фелиция Валентайн, дочь баронета, была вынуждена разоблачаться в кладовой, рискуя сбить на пол то круг перцовой колбасы, то большую банку с соленьями. Все потому, что природа наделила меня чересчур тонкой душевной организацией. Меня заботило, что подумают мои опекуны, когда я исчезну. Куда это годится, когда в закрытой изнутри комнате найдут роскошное платье с тонной бантов? Пустое, и никакой девицы.

Дядюшку Дэниэла сразу хватит удар, он в этом году сильно прибавил в весе. И мой побег под венец привел к тому, что еще полгода его лечили доктора со всей округи. Дядюшка Филл внешне более устойчив, но склонен копить эмоции в себе. Так как же получилось, что такая примерная (ну, почти) и заботливая (чтобы там они ни говорили) особа готовилась покинуть Мидиус в голом виде…

Это все светлые демоны. Опекунам о них рассказывать бесполезно. Сразу отдадут лечиться в скорбный дом, а главный там – один из этих. Я как-то имела с ним короткую беседу, когда посещала курсы для медсестер.

От рождения я видела чуть больше, чем окружавшие меня, слышала – чуть лучше. Замечала призраков, могла остановиться и поболтать, если они сами шли на контакт. Я не чувствовала себя ущербной потому, что не была одинока. Такие люди, как я, в моем мире изредка, но встречались. Мы называли себе хранителями. И свойства эти, которые другие принимали магию, обычно передавались по женской линии.

Однако камни, которые я собрала с таким трудом, при мне. Они повторяли круг сенаторов в Чертогах. Рубин. Бриллиант. Изумруд. Сапфир. И аметист.Как жаль, что мне скорее всего не удастся стать матерью. Моя мама тоже была хранительницей. Она ушла рано, зато успела обучить меня пользоваться фамильными амулетами. Их пронести через портал не получится. Ни предметы, ни одежду. Без приглашения объявиться в зале имел право лишь тот, кто не в состоянии ничего утаить. Как туда затесался полудрагоценный камень, я до сих пор не могла взять в толк. Старый демон Анри, с которым мне удалось пообщаться, когда-то шпионивший для Ада, не мог сказать ничего определенного. Мы познакомились на тех же курсах для медсестер, ухаживала за ним на практике. Он сразу понял, что я видящая и особо не скрывался.