Эта игра света заворожила меня. Я не успела воспользоваться аметистом, хотя все другие камни уже отправились туда, куда я задала им маршрут.

«Нет, нет, нет, Фелиция, ну и дура же ты, как ты умудрилась сразу попасть под гипноз?» – привычка разговаривать сама с собой во мне только укреплялась с годами. Я бы разревелась, но твердо вызубрила, что любая сильная эмоция станет для них деликатесом.

– Позвольте, леди, я помогу вам?

Мне не пришлось оборачиваться, чтобы сообразить, кто вдруг оказался у меня за спиной. Я даже движение не зафиксировала. Его дыхание было прохладным, как морской бриз. И он сразу отобрал мою последнюю надежду на спасение.

– Кто же тут у нас? – так же спокойно произнес он, пока я радовалась, что еще не упала в обморок. – Молодая женщина, двадцать три года, не девственница, без брачных печатей. Особа легкого поведения?

Я попробовала возмутиться. Связки отказывались шевелиться. Помычать на него разве что. Пресветлый продолжал, не обращая внимания на эти потуги:

– Как подло, леди, добиваться своего убийства, чтобы опорочить Чертоги. Только человек или демон могли бы додуматься до такого. Придется выяснить, на кого вы работаете, госпожа лазутчица.

– Я, да как вы смеете? Я сама по себе!

Перед этим почувствовала, что меня укутывает нечто мягкое. Белоснежный набросил на меня свой плащ.В отчаянии я ухватилась за его правую руку, рассчитывая на фактор внезапности. Вряд ли он убрал аметист далеко. Но удача отвернулась от меня и здесь. В открытую ладонь вонзились несколько сотен игл, и сознание помутнело.

– Положи ее на стол. Так всем будет удобнее. Ариэль, если ты стесняешься, то выйди пока. Мы тебе оставим.

Глава Алых не отреагировала на слова Эйнджила, дожидаясь реакции остальных сенаторов. Первым возмутился Лорат – Азазель все же вспомнил имя, представлявшего Серебряных.

– Льщу себе надеждой, что мы далеко ушли от демонов. Давайте сначала разберемся. Допросим ее, изучим магический след. Контакты на ауре. Я не припомню, чтобы кто-то вот так просто врывался в зал сената. Возможно, это предзнаменование и лучше увидеть реакцию Древа.

Сердце Азазеля отозвалось сразу тремя сокращениями в районе митрального клапана. Значит, перерождение близко. Он ждал его, уже четвертое по счету, и в тайне опасался, что в обновленном теле утратит последние проблески чувств. Сейчас он ощущал смутное беспокойство, граничащее с предвкушением – и это было так необычно. Ничего подобного не случалось с ним за последние две эпохи.

Это беспокойство следовало подвергнуть самому тщательному анализу. И эта перспектива… вдохновляла? Его руки покоились на плечах и на талии человеческой женщины, которую ударило митрой при несогласованном соприкосновении. Но сейчас он убрал митру и прислушивался к тому, как ее запах заполняет пространство между ее телом и его выходной накидкой, в которую он ее завернул.

– Азазель, – обратилась к нему Ариэль. – Ты сознаешь, что у тебя глаза светятся?

Монна, она же сенатор, происходила из одной с ним ветви. Его родной брат, исключительно одаренный и невероятно импульсивный по меркам их расы, основал Алый дом, отпочковавшись от Фиолетового, который тогда звался Пурпурным и фактически являлся правящим. Все это дела давно минувших эпох, однако Ариэль могла позволить себе в общении с Азазелем чуть больше, чем остальные.

Он медленно кивнул. И мысленно отправил ей успокаивающий сигнал. Три других сенатора прислушались, но не уловили его эмоций и спокойно проигнорировали замечание Ариэль.