Черные волосы еще больше подчеркивали резкие, выразительные черты лица, в которых теперь сквозила жёсткость, а прежде яркие, изумрудные глаза навеки заволокла чернота.

Эта чернота прожигала, заставляя тонуть в мрачной бездне.

От его громадной фигуры, мрачной горой возвышающейся надо мной, веяло необычайной мощью.

Как и любой человек, я чувствовала в нём силу, которая заставляла людской род трепетать от страха, смешанного с раболепным восторгом – этой силой была магия.

И дракон, что стоял сейчас передо мной, был наделен ей сверх меры.

Но он все равно жаждал большего.

Он жаждал той силы, которую по своей глупости вместе с сердцем заключил в моем теле.

- Мне не нравится твое имя – выдохнул мне в лицо. - Может быть, стоит дать тебе другое?

- Как…как вы пожелаете – растеряно пробормотала я.

Усмешка заиграла на его губах.

- Удивительно, какие же вы, люди, покладистые существа…Такие послушные…

Его холодный палец коснулся моих губ и медленно обвел их, а затем, по-хозяйски погладил нижнюю губу.

В прищуренном взгляде черных глаз сквозила насмешка. Он знал, что я не посмею противиться его прикосновениям.

Только не сейчас, только не когда мой брат был в его руках.

- Я не смею перечить вам – сглотнула, еще больше теряясь от его грубой ласки.

- Нет, пусть всё-таки будет Мари… - выдохнул он, опаляя мою кожу своим дыханием. – Это имя мне напоминает кое о ком…

О Мирэ...

О той Мирэ, которой он сам отдал своё сердце, а после – возненавидел её.

Я смотрела себе под ноги и не смела поднять на него взгляд, чувствуя его горячее дыхание, дразнящее мою кожу.

Сейчас он был слишком близко. Слишком.

И когда Лайрар схватил меня за подбородок и резко задрал мое лицо, заставляя взглянуть на него, на секунду мне даже показалось, что он узнал меня.

Хоть я и знала, что медальон, в котором заключена магическая защита матери, не позволит ему определить мой запах, страх сжимал все внутренности в тугой жгут.

Особенно, когда он с жадностью вгляделся в мои глаза - янтарные глаза Мирэ, которые он так любил в далёком детстве.

- Неужели все воришки так похожи между собой, Мари? – его голос был обманчиво мягок, в то время как холодная рука опустилась к шее и сжала её.

Другая его рука замерла на моей груди, ловя каждый новый стук сердца.

Это был не тот вопрос, на который должна была отвечать бродяжка-Мари, и потому я молчала.

- У тебя крепкое сердце. Оно так громко бьется, - в глазах Лайрара заплясали темные огоньки. - Я слышу в нём твой страх. Ты боишься меня…

О да, я боялась.

Казалось, каждую минуту, проведённую в этой мрачной зале, всё во мне умирало по несколько раз, воскресая лишь затем, чтобы задохнуться от страха снова.

Он был так близко, так опасно близко, что хотелось бросить всё и бежать, не оглядываясь.

Бежать, как убегала всю жизнь, чтобы спрятаться от холодного, надменного взгляда, мрак которого затягивал в свою глубину.

- Знаешь, Мари, почему меня называют бессердечным?

- Н-ннет – задыхаясь, соврала я.

Он поднял мою руку и приложил её к своей груди.

- Чувствуешь? – спросил мягко, с жадным предвкушением вглядываясь в мои глаза.

Я замотала головой, снова опуская взгляд.

Ничего не чувствовала. Его грудь была беззвучна. В ней не билось сердце.

- Вот и я не чувствую – заглядывая в мои глаза, вкрадчиво прошептал он. – Ничего не чувствую. Уже очень давно. Знай, Мари, одно твоё неверное движение и это сердце – он снова провёл рукой по моей груди – тоже перестанет биться. Только ты от этого умрешь. Ты ведь понимаешь меня?

Я кивнула.

- Я не слышу, Мари.

- Да, кадиасдар… - покорно пролепетала я.