—Мы вас оставим, — голос Леши раздался за спиной, заставляя отца вздрогнуть и напрячься, сильнее прижимая меня к себе. Женщина пробормотала что-то и, поднявшись с места, вышла следом за Лешей из палаты. Мы с отцом остались одни. Нам понадобилось несколько минут, чтобы наконец оторваться друг от друга. Отец выглядел значительно лучше. Казалось, он даже поправился, исчезли вечные круги под глазами, щеки порозовели.

— Папочка, как ты? — спросила, присаживаясь на одно из кресел, отец последовал моему примеру.

— Все хорошо, Мира, — отвел взгляд, словно борясь с желанием посмотреть на меня. — Ты прости меня дочка, я был плохим отцом.

— Что ты такое говоришь, — подорвавшись с места, я опустилась рядом с ним на колени и взяла его ладони в свои. — Пап, посмотри на меня пожалуйста.

— Он тебя к чему-то принудил, да? — папа посмотрел на меня со всей горечью во взгляде. Не нужно было объяснять, о ком шла речь. Я только улыбнулась. А отец продолжал смотреть, ища ответы в моих глазах. — Это я виноват, если бы не я, ты бы никогда не попалась ему на глаза, и он бы тебя не тронул…

— Пап, — я перебила его, потому что он не прав, и переживал совершенно напрасно. — Ты ошибаешься сейчас, Леша он хороший, слышишь, он ничего такого не делал.

— Хороший, — повторил обреченно папа и усмехнулся горько. — Знаешь, он был прав, когда сказал, что не мужик я вовсе. Сказал, что забрал тебя насовсем, что теперь ты его,и я тебя не увижу больше, если не возьму себя в руки, а потом сюда засунул. Я во всем виноват, — отец покачал головой и зажмурился, словно старался сдержать слезы.

— Ты ни в чем не виноват, ты просто…просто у тебя были причины, у нас были, пап.

— Он точно с тобой ничего не сделал?

Сделал. Еще как сделал и еще не раз сделает. Ох. Мира. Остановись. Отцу об этом знать необязательно.

— Нет, пап, Леша он…мне с ним хорошо, понимаешь?

— Он старше, намного.

— Я знаю и это не важно. Лучше расскажи мне, как ты тут.

Папа все еще смотрел на меня недоверчиво, но вопросов больше не задавал. Рассказывал о себе, о терапии и твердом намерении бросить пить и вернуть свою прежнюю жизнь. Сейчас, казалось, что он действительно постепенно приходил в норму и возвращался в прежнее состояние. Он с почти детским восторгом рассказывал о методах, применяемых в центре, о новых знакомствах, о тех, кто так же как и он сломался по той или иной причине.

О том, что они здесь, как семья, братья по несчастью. Мы проговорили не меньше часа прежде, чем вернулся Леша. Я была благодарна ему за то, что позволил мне побыть с отцом, за то, что вернул мне прежнего отца. С папой я попрощалась, пообещав навещать его как можно чаще, Леша моему обещанию не препятствовал. Мы молча добрались до машины, и уже внутри я наконец заговорила.

— Спасибо тебе, за все спасибо, если бы не ты…я даже не знаю.

— Не надо, — он остановил меня. — Не надо благодарностей, просто пообещай мне одну вещь.

— Какую?

— Ты согласишься на операцию, Мира.

— Я…

— Сделай это для меня, я не смогу…черт…— он стукнул по рулю и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. — Я не хочу тебя потерять…

**********************************

То, с какой мольбой в голосе Леша попросил меня сделать операцию, что-то надломило во мне. Я пока не понимала что, но впервые за долгое время это заставило меня задуматься. Серьезно задуматься над своим поведением.

Нет, я не перестала винить себя, не решила вдруг забыть все, но я посмотрела на мир глазами отца и Леши. Глазами тех людей, которым я небезразлична. С одной стороны моя совесть упрямо заявляла, что я не заслуживала ничего хорошего, а с другой стороны было больное сердце, которое, несмотря на все беды, горело ярким светом рядом с Лешей, сердце, которое безмерно любило отца и так же безмерно обливалось кровью при виде его очередного запоя. Я не могла оставить его. Оставить, значит, бросить его на произвол судьбы.