— Малыш, я вижу, что ты уже не спишь, — промурлыкал на ухо, обдавая и теплых дыханием чувствительную кожу вокруг и вызывая во мне дрожь и желание продолжить то, что было ночью. Мамочки, что он со мной делал, хотя, тут проще сказать, чего не делал. Моя попытка скрыть свое пробуждения и продлить минуты нежных прикосновений провалилась с громким треском, и я не хотя разлепила веки, натыкаясь на полный обожания взгляд напротив.

— Привет, — я улыбнулась и коснулась покрытого ссадинами лица своего мужчины. Своего же?

— Как ты себя чувствуешь? — он старался казаться невозмутимым, но беспокойные нотки все же проскальзывали в его голосе.

— Все хорошо.

Я не лгала, на удивление, наш ночной марафон никак не сказался на моем самочувствии, во всяком случае не сказался пока. Врач отпустил меня под ответственность друга Леши. В общем-то седовласый доктор не видел особой необходимости продолжать держать меня в больнице. В отделение кардиологии меня переложили на второй день моего нахождения в больнице. Всего за несколько часов со мной провели все необходимые манипуляции и обследования. Гемодинамика по результатам эхокардиографии была удовлетворительной, но повышенное давление в правом отделе сердца могло стать проблемой, впрочем, именно чрезмерная нагрузка вызвала приступ аритмии и потерю сознания, по мнению врачей. Меня выписали, вручив рецепт на препараты, которые необходимо принимать и настоятельной рекомендацией не затягивать с операцией.

Леша, словно не веря моим словам, смотрел на меня в упор, ища хоть малейший намек на ложь. И, наверное, я полная дура, раз раньше не замечала этот обеспокоенный взгляд, заботу, которой меня окутали, пусть и в своеобразной, слегка грубоватой манере. Но я была в безопасности! Все это время я находилась в полной безопасности.

— Все хорошо, правда, — улыбнувшись, я потянулась к его губам, но вовремя опомнилась, вспомнив, что в ванной я еще не была и утренние поцелуи не самая лучшая идея. Не к месту вспомнился Димка и та единственная ночь, которую я провела у него, когда в очередной раз сбежала из дома. Меня тогда чуть ли не силой отправили в ванную с утра, дыхание освежить. Наверное, этот момент все-таки отложил свой след в моем подсознании.

— Что-то не так? — Леша нахмурился, заметив мое замешательство.

— Нет, — замотала головой и прикрыла ладошкой рот, — просто я еще не умывалась и…

Он рассмеялся, так внезапно и громко, что я даже забыла, что именно хотела сказать, а потому уже и не пыталась вспомнить, потому что Леша только хмыкнул, убрал мою ладошку и наклонился, буквально вгрызаясь в меня поцелуем. И последние остатки здравого смысла разлетелись по сторонам. Был только он, его запах, касания, тепло.

— Пожалуйста.

Я плохо соображала, сама не понимая, о чем прошу, но точно не остановиться. И если бы он это сделал, я бы умерла прямо здесь, от разочарования. Но он не остановился, вновь впился в мои губы, раскрывая их, проникая внутрь и углубляя поцелуй.

— Зажигалочка, — прошептал мне в губы, пока его загребущие руки бесстыдно блуждали по моему обнаженному телу. — Готовая, так быстро? — он удивился наигранно, за что получил удар кулаком в грудь. Потому что он знал, прекрасно знал, как быстро я распаляюсь рядом с ним, после вчерашней ночи это было очевидно. Одного лишь мимолетного касания хватало, чтобы меня бросало в дрожь, чтобы мое, больше неподвластное мне тело, полыхало огнем.

— Я сейчас тебя убью, — захныкала, когда этот несносный мужчина вдруг остановился. Он только расхохотался, а потом резко откинул покрывало, подмял меня под себя и, раздвинув мои ноги, вошел, медленно проникая до самого конца. Размеренные и нежные толчки сводили с ума, это не было похоже на тот бешенный секс, что был вчера. Сегодня он словно смаковал, двигался медленно, вынуждая меня извиваться под его мощным телом, царапать спину, умолять дать мне еще. Больше. И он сорвался, не выдержал долго. Прорычав что-то о несносной чертовке, вышел и перевернув меня на живот, поставил на колени и вошел одним рывком, резко и до упора. И эта дикая смесь из боли и удовольствия лавой разнеслась по всему телу, проникая в каждую клеточку тела, будоража каждый нерв и заставляя меня захлебываться собственными стонами, которые я старательно глушила, вцепившись зубами в подушку, пока меня брали сзади, грубо и жестко, вколачиваясь с какой-то просто бешенной, невообразимой скоростью.