– Дворец княгини – такой огромный и красивый, что его трудно описать словами.

И всё-таки я пытаюсь это сделать. Я рассказываю о хрустальных люстрах, в которых горят сотни – нет, тысячи! – свечей. О мягких коврах на лестницах и натертом до блеска паркете в бальной заде. И о нарядах гостей – ох, сколько там шелков, драгоценностей и перьев!

– Но ведь твое платье было самым лучшим? – нетерпеливо уточняет Даша.

На это я могу ответить вполне искренне:

– Да.

Девочки переглядываются с улыбками. В этом платье есть частичка труда каждой из них.

Но еще больше их интересует другой вопрос:

– Ты танцевала?

И еще одно моё «да» в ответ.

Они ждут подробностей. А я молчу. Я боюсь, что мой голос дрогнет, и я не смогу удержаться от слёз. А мне нельзя плакать при Але – любые переживания ей навредят.

– У тебя было много кавалеров? – шепотом спрашивает Меля Архипова. – Признайся, ты не пропустила ни единого танца?

– Ни единого, – подтверждаю я.

Только бы они не стали спрашивать, познакомилась ли я с княгиней. Мне очень хочется рассказать им о восхитительной библиотеке, в которой я побывала, но как это сделать, не признавшись в том, что была там в обществе князя?

Мое молчание девочки истолковывают однозначно.

– Кто он, Шура? – восклицает Даша.

Я смотрю на нее с удивлением. Но другие девочки ее поддерживают:

– Ну же, Шура, признайся! Ох, да ты, наверно, покраснела!

А когда и Аля добавляет свой голосок к этому любопытному хору, отмалчиваться и далее становится невозможно.

Услышать красивую сказку хотят они все. Как хотела бы этого и я, если бы с бала вернулась другая девушка. Нам всем хочется хоть ненадолго поверить в то, что подобные истории случаются не только с героинями из книг.

– Слова из тебя не вытянешь! – сердится Даша. – Скажи хоть, он был красив?

За меня отвечает Меля:

– Да откуда же она может это знать? Он же, наверно, как и все, был в маске.

Ах, если бы я не осталась там до полуночи! Он бы так и остался для меня галантным кавалером в маске, о котором я могла бы вспомнить с легкой грустью и с благодарностью за прекрасно проведенное время.

– Высокий? Статный? Хорошо танцует? – продолжает атаковать Хитрук. – А голос у него приятный?

Я вспоминаю его голос и чувствую жар на щеках. Хорошо, что в спальне полумрак.

– Высокий, статный, танцует хорошо, – подтверждаю я.

– Признайся, он наговорил тебе комплиментов? – улыбается Аля. – Если бы я была мужчиной, то за целый вечер ни на секунду не отошла бы от тебя.

Я рада, что ей хоть немного лучше. И понимаю, что мой рассказ для нее – это тоже лекарство. И я не имею права делать его горьким.

– Да, он был очень любезен.

– Он знатен? Богат? – слышу со всех сторон.

Алевтина одергивает любопытных:

– Девочки, да какая разница?

А Архипова резонно замечает:

– На таких балах, поди, все исключительно знатные.

Я совсем забываю про зеркальце, и от неловкого движения оно выскальзывает из кармана передника.

– Ой, Шура, что это у тебя? – Даша хватает его прежде, чем я успеваю осознать свою оплошность. – Девочки, вы посмотрите, какая красота!

Оно блестит в лунном свете, и девочки хотят рассмотреть его получше и зажигают свечу.

– Это его подарок, Шура? Оно наверняка старинное. Да что же ты молчишь?

Знали бы они, как тяжело мне говорить об этом! Как застывают на языке звуки, не желая превращаться в слова.

Но если я промолчу, они, чего доброго, подумают, что я украла зеркало из княжеского дворца.

– Да, это он подарил мне его.

И снова – восторженные перешептывания в комнате.

– Шура, да он князь или граф? Не меньше.

А Даша вдруг вскрикивает, и зеркальце падает из ее рук на подушку.