– Вы прекрасны, Саша! – говорит он, я не чувствую в его словах фальши. – Это лишь подтверждение того, что я сделал правильный выбор.

Я не успеваю ответить, потому что откуда-то из темноты появляется мужчина в бордовом камзоле.

– Позвольте предостеречь вас, ваша светлость, – он подобострастно кланяется, что не дает мне возможности разглядеть его лицо. – Смею вас уверить – эта девица не заслуживает вашего внимания.

Первое, что бросается мне в глаза, когда мужчина выпрямляется, – щедро напомаженные усы. И только потом я узнаю его – это тот самый человек, что приезжал недавно в пансион, чтобы найти гувернантку для своей маленькой сестры.

– Эта мадемуазель вообще не имела права тут появляться. Она – не ровня ни мне, ни, тем более, вам, ваша светлость. Она обманом пробралась на бал и должна быть с позором изгнана отсюда. Это – мадемуазель Муромцева, сиротка из приюта баронессы Зиберт.

Никогда прежде я не испытывала такого унижения. И надо же было случиться такому, что здесь, на балу, оказался единственный человек, который мог меня узнать.

Нет, я не стыжусь ни своего происхождения, ни того, что живу в пансионе у баронессы. Но меньше всего я хотела бы, чтобы об этом узнал князь.

Теперь, зная, кто я такая, он, быть может, приедет в приют с совсем другими намерениями. На роль его жены я никак не подхожу, и, кто знает, не захочет ли он сделать меня своей любовницей?

От этой мысли меня бросает в жар. Ковалевский обладает слишком большим влиянием в обществе, чтобы даже барон Зиберт, который недавно защитил меня от этого напомаженного франта, смог противостоять его светлости.

Сказка кончилась. Я чувствую пустоту в сердце.

Я должна была уехать с бала до полуночи. Не все истории Золушек заканчиваются свадьбой с принцем.

Я не могу заставить себя взглянуть на князя – боюсь увидеть разочарование и гнев в его глазах. Всё кончено. Я должна бежать. И из княжеского дворца, и из пансиона баронессы. Только так я смогу сохранить остатки самоуважения. Только так.

10. 10. Возвращение в пансион

Я мчусь по коридорам, едва не сбивая с ног веселых, раскрасневшихся от шампанского гостей. Выбегаю на улицу. Карета уже ждет меня у крыльца.

Я боюсь, что князь попытается меня остановить – чтобы потребовать объяснений. Мне кажется, я слышу его шаги за спиной. Я оборачиваюсь. Нет, это всего лишь один из лакеев с уставленным яствами подносом.

С моих губ срывается вздох облегчения. Или разочарования? Я не смею признаться себе самой, что хочу откровенного разговора с Ковалевским – чтобы объяснить ему, что у меня не было намерения его обманывать. Что я приехала на бал совсем не для того, чтобы вскружить кому-то голову. Пусть он не поверит мне, но я хотя бы буду знать, что попыталась оправдаться.

– Гони! – кричу я кучеру и захлопываю дверцу кареты.

И только когда мы проделываем почти половину пути до пансиона, я понимаю, что до сих пор держу зеркальце князя в руках. Я так и не отдала его лакею!

Вернуться назад? Немыслимо! Князь подумает, что я специально ищу с ним встречи.

Нет, я должна поступить по-другому. Вернуться домой, сменить это платье на привычную одежду и попытаться хоть немного поспать. Ночью князь не посмеет приехать в пансион. Возможно, он не приедет и утром, но рисковать я не хочу. Я напишу баронессе письмо с извинениями. Она поймет, почему я сбежала. Или не поймет…

Мне не хочется огорчать женщину, которая так много сделала для меня, но я не могу поступить по-другому. У меня нет в городе ни друзей, ни знакомых. Я лишилась родителей, когда была еще совсем крохой. Единственный человек, к которому я могу обратиться – это мадемуазель Коршунова. Она учит нас кройке и шитью, и однажды я была у нее дома и, пожалуй, смогу отыскать дорогу туда.